командованием Мусла-аги, ранее, после взятия русскими войсками Азова, направленного в Кафу для защиты от возможного нападения[1705].

Ачуев строился из дерева. Он представлял собой четырехугольник, у которого по углам было построено по четыре раската. Внутри деревянных срубов насыпалась земля. Длина стен составляла около 173 м (80 саженей), высота — 6,5 м (3 сажени). Ров имел ширину в 6,5 м (3 сажени), а в глубину — более 1 м (1,5 аршина). На раскатах и стенах стояло около 20 больших и малых пушек. В нем был оставлен гарнизон в 300 янычар[1706]. По другим данным, общая численность оставленного в Ачуеве гарнизона составила 500 турок и 300 татар, а артиллерия ограничивалась 6 пушками, присланными из Керчи. Турецкие власти пошли на крупные расходы. Янычарам было обещано «по 20 ефимков и по сукну на год», а татарам выдали по 6 руб.[1707] Имеются также сведения, что кроме турок в крепости были оставлены кубанские черкесы[1708].

В следующем году российские власти получили известие, что в новую крепость перевели турок, выведенных из Азова: «а которые де турецкие люди жили в Азове, и после взятья Азова выехали, они все живут на Черной протоке в новопостроенном городке Ачове»[1709].

Оборона Тавани и Казы-Кермена в 1697 г.

С началом года в Москве обоснованно ожидали очередных татарских набегов на южное пограничье. С целью сбора информации о намерениях противника в марте 1697 г. миргородский полковник Данила Апостол и полтавский полковник Иван Искра послали для взятия языков отряд общей численностью в 400 человек. Они захватили у Перекопа верблюдов и волов. Правда, при отступлении часть отряда отстала и семь человек попали в плен[1710].

Вскоре войска противника совершили крупный набег на российские «украинные» города. Для похода были использованы силы, которые прошедшей зимой собрал на Кавказе отошедший в Кабарду после взятия русскими войсками Азова калга Девлет-Гирей. Он пришел в Крым с Кубани «со многою кубанскою ордою, а с ним Кубек-ага, и калмык Сазанка». Эти войска вместе с нураддином Шахин-Гиреем вышли из Крыма «со многою крымскою ордою, и с янычены, и с четырмя пушки». Придя на речку Тор, «они, салтаны, с ордами стали кошем». Из этого войска 6 тыс. человек «с янычены и з двемя пушки» были использованы для нападения на Тор. Первым объектом нападения стал торский «дровяной табор» в 400 человек, который направлялся через урочище Монатиху за дровами. 16 мая татары отправили вперед разведывательный отряд. Увидев его, охранявшие табор казаки вышли из созданных в урочище укреплений и ударили на врага. Они захватили двух пленных, которых увели с собой. В этот момент основная часть татар атаковала казаков из засады. В итоге дровяной табор был захвачен. После этого неприятельское войско направилось под Соляной. Оно сожгло посад Тора и солеварни. Отбились только те жители, которые смогли укрыться в крепости. Кроме того, 15 мая татары приходили под города Изюмской черты — Валки и Новый Перекоп, где «на валковском водопое и против старых валов» взяли в полон местных жителей, убив двоих из них. Также было захвачено шестеро перекопских жителей[1711]. Взятый в плен под Тором сотник Микифор Мазан бежал на следующий год в Тавань и сообщил, что в походе участвовал также и Муртаза-паша[1712].

Если на донском театре военных действий российское командование изначально планировало оборонительные действия, то на днепровском направлении, несмотря на начавшиеся весной набеги крымцев, кубанцев и калмыков, предполагалось атаковать противника на Черном море. В поход должны были отправиться запорожцы. Кошевой атаман Григорий Яковенко писал, что государь пожаловал запорожцам из брянских лесов материалов на 40 морских стругов, а также припасы к ним[1713]. О готовности к «раннему вешнему морскому походу» Яковенко сообщал 1 марта[1714].

Военные действия не должны были ограничиваться силами одних запорожцев. Накануне отъезда в Великое посольство 20 февраля Петр указал И. С. Мазепе и сменившему Шереметева на посту воеводы Белгородского полка князю Я. Ф. Долгорукову совместно совершить поход к Очакову. Этот поход изначально планировался как «водяной морской». В сходные товарищи Долгорукову назначался думный дворянин С. П. Неплюев, а также брат Якова Федоровича — князь Л. Ф. Долгоруков, получивший должность севского воеводы. На помощь ему отправлялись московские стрелецкие полки Василия Елчанинова и Михаила Кривцова. Неплюев со стрелецкими полковниками должен был принять в Брянске струги у стольника Сильвестра Огибалова и идти на них Десной и Днепром до Переволочной. Здесь Неплюеву полагалось дождаться Долгорукова и Мазепу и «объявить» им суда и запасы. Последние должны были погрузиться в суда и идти «под Ачаков и под иные турецкие городы». Операция планировалась в том числе и для отвлечения внимания противника от Азова и других мест[1715].

Отметим, забегая вперед, что этот план реализован не был. Фактически основная часть армии гетмана и воеводы большую часть времени двигалась по суше и дошла только до Тавани. К этому времени турки успели построить новые укрепления на наиболее опасных направлениях и собрать войска для удара по днепровским городкам.

Н. И. Костомаров писал, что к 11 мая для похода вниз по Днепру сделали 600 лодок и 70 морских стругов. К 23 мая были сплавлены еще 90. К концу весны Неплюев доставил из Брянска еще 121 струг[1716]. Отметим сразу, что именование судов в документах неустойчиво. Судя по всему, слово «струг» было общим для крупных судов разных типов. К примеру, в одном из документов указано, что «ныне налицо стругов под Переволочною сорок, под Арелью дватцать шесть, в том числе и байдаки»[1717]. Позднее среди морских судов, участвовавших в походе, упоминаются байдаки[1718] и фуркаты. Очевидно, что они должны фигурировать среди отмеченных Костомаровым «морских стругов».

Фуркаты в 1697 г. впервые фигурируют среди судов, построенных для плавания по Днепру. Откуда такие суда появились, позволяет понять грамота, отправленная из Москвы Мазепе 10 марта 1697 г. В ней объясняется задержка в столице запорожских мастеров стругового дела: «А припасы к тем стругам належащие с Москвы к тебе, подданному нашему, посланы, да запорожцы стругового дела мастеры Василей Бугуш с товарыщи пять человек во Брянеск отпущены ж февраля в 22-м числе, да с ними ж послан дворянин наш Микифор Леонтьев сын Тинков. А задержаны они были на Москве для нашего ж дела и оказывания нового морского судна»[1719]. Очевидно, что запорожские судостроители знакомились с конструкцией галер, которые с января 1696 г. строились в Преображенском по образцу привезенной из Архангельска голландской галеры