Если между пациентом и психотерапевтом создались доверительные отношения, то бессознательное психотерапевта чувствует — что необходимо сегодня сделать для пациента? У меня лечилась пациентка с проблемами во взаимоотношениях с мужем. Во время сеанса она пошла по реке вверх. И дойдя до истока реки по-взаимодействовала с родником. Потом ей внезапно захотелось подняться на гору. И когда она поднялась, я сказал: «Говорят, что когда ты стоишь на горе, ты становишься ближе к Богу. И он тебя может услышать! Обратитесь к нему…»

После сеанса она была чуть ли не в шоке. И сказала, что утром она хотела зайти в церковь. Но она была закрыта (открывалась только в 9 утра). А тут я с ее точки зрения каким то волшебным образом почувствовал ее желание пообщаться с Богом. И это безусловно говорит, что я телепатически почувствовал это ее желание и неосознаваемо привел ее к этому.

Во время работы с цепочками символов образуется динамическое целое, когда бессознательное пациента коммуницирует с бессознательным психотерапевта, а их сознания являются посредниками. Или же образуется круг: психотерапевт что-то говорит, пациент осознает, начинает с этим образом работать. Он через это дает символические команды своему бессознательному. Этот материал перерабатывается его бессознательным и потом в переработанном виде выдается и наверх сознанию и бессознательному психотерапевта.

Психотерапевт слышит от пациента о тех образах, которые появляются перед его взором и думает — что это означает и что подсказать пациенту? И в этот момент получает подсказку из своего бессознательного.

Во время проведения сеанса психоанимации главная проблема, из-за которой в бессознательном образовался самый большой «гнойник», будет в той или иной форме проявляться в каждом символ-образе. Например, у Павла, который пришел на лечение для того, чтобы как-то разрешить ситуацию со своей гражданской женой, во всех символ-образах были образы, которые тем или иным боком были связаны с его взаимоотношениями с ней. Главная проблема, которая его беспокоила: получится ли у него с нею что-либо серьезное? А если не получится, то куда мне идти? И он обкатывал в образах свое возможное поведение в будущем.

Во время проведения цепочек символов неизбежно на «лобное место» выходят и какие-то образы, связанные с реальной жизнью. И вот здесь от искусства психотерапевта зависит — как он сможет использовать эти образы для того, чтобы превратить их в символ-образы. Если человек вспоминает на основе стандартного символ-образа что-то реальное, что когда-то произошло в его жизни, то с этим и надо работать, так как это детерминировано каким-то бессознательным конфликтом, который только и ждал, чтобы выйти на поверхность. Конечно же, то, что приходится делать в этом случае, в чистом виде нельзя назвать психоанимацией. Но так бывает при работе практически с каждым пациентом. И с этим надо уметь работать.

Я очень часто использую потенциал сказок, которые распространены в российском обществе (и это не обязательно только русские сказки, а все те, которые на «слуху» у пациента). И использую те способы выхода из затруднительных ситуаций, которые используют герои сказок. Естественно использую и современные мифы.

Очень важным моментом при работе в ПАТ является вопрос — когда, на каком этапе останавливать свободную работу пациента с образами? Лейнер говорил, что это можно делать в любое время и на любом этапе. Мне представляется, что это не так и надо помочь пациенту достичь хотя бы промежуточного результата.

В символ-образе должна появиться динамика в положительную сторону. Человека нельзя оставлять возле разбитого корыта! Нужно довести хотя бы до небольшого ресурсного места. Или же дойти хотя бы до первого проявления жизни (например, как у одной моей пациентки при выходе из пустого дома встретился большой белый пушистый кот). Символ-образ (или символ внутреннего конфликта) можно считать проработанным, когда у пациента кончаются слезы и в образе налаживаются отношения с людьми.

При работе с цепочками символов сложности с движением вперед появляются при прохождении тех символ-образов, которые отражают актуальный конфликт. Например, один мой пациент, которого я лечил от булимии, никак не мог дойти в символ-образе «Дорога» хоть до какого-либо приемлемого результата. День за днем он шел по дороге, а она не кончалась. В реальной жизни неудачи привели его к своеобразному «окукливанию» в болезнь, что предполагает отказ от контактов с миром, отказ от какого-либо движения вперед.

А другой мой пациент, который страдал от навязчивых мыслей, что он все делает неправильно, неправильно мыслит и т. д., никак не мог увидеть дом, который бы ему понравился. Он входил в него, описывал комнаты, а потом говорил, что ему не нравится планировка, мебель, цвет обоев. Он начинал все переделывать по-своему, но даже после этого оставался недовольным полученным результатом.

У тех моих пациентов, у кого были нарушения взаимоотношений с матерями, очень часто при работе появлялись образы пустых домов, обезлюдевших деревень и так далее и тому подобное. Вообще общая позиция при работе с символами — надо вести к тому, чтобы в символ-образе появлялось все больше и больше жизни.

Желательно, чтобы образы были ассоциированными. Здесь не так важны яркость образов, как ассоциированное восприятие их, когда человеку кажется, что он не смотрит на экран, а вошел в него и стал участником этого действа.

Психотерапевт во время сеанса психоанимации проводит огромную и мгновенную работу по оценке появившихся образов (что они означают, с какими событиями жизни пациента могут быть связаны, где и в какую сторону надо подтолкнуть человека). Это, безусловно, высоко-творческая работа. Хотя может быть внешне кажется, что он только «мгкает» и изредка задает уточняющие вопросы.

Понятно, что у меня уже есть готовые заготовки, алгоритмы реагирования. Но практически каждый пациент выдает такой материал, который мне раньше в таком виде не встречался, с которым я никогда не работал.

Например, считается, что Сундук — символ женственности. И работа с ним позволяет решить психологические проблемы женщин, связанные с ее сексуальностью. Но одна моя пациентка, как только представила себе сундук, сказала, что в нем хранится женское наследие, которое накопили ее предки по женской линии. Естественно, я изменил свои установки и начал работать с тем, что она выдала.

Или, например, другая моя пациентка, которая пережила бурный роман, но поняла, что ей с этим человеком не по пути, представила себя на поляне. И там увидела цветок. На мой вопрос, что бы ей хотелось сделать, она ответила, что сорвать. И она действительно сделала это и положила его в книгу, чтобы засушить на память. Я только тогда я сообразил, что для нее это не символ