Она расколотила окно одним ударом. Солдаты, поджидавшие внутри, отпрянули, уворачиваясь от осколков. На одном был ремень с металлической пряжкой. Он умер первым. Другие двадцать – обученные и, возможно, даже проверенные в битве с алломантами – даже не понимали, что делать, глядя на пряжку, которая, повинуясь силе рожденной туманом, сновала между ними.

Но они никогда не дрались с Вин.

Люди кричали и падали: она расправлялась с ними при помощи одной лишь пряжки. По сравнению с силой ее пьютера, олова, стали и железа возможное использование атиума казалось невероятным расточительством. Даже без него Вин была ужасным оружием – каким именно, до этого момента она даже и сама не понимала.

Рожденная туманом.

Наконец упал последний. Вин стояла посреди трупов, чувствуя отупляющее удовлетворение. Потом выпустила ременную пряжку из пальцев, и та упала на ковер. Комнату было трудно назвать невзрачной: здесь имелась мебель и даже кое-какие украшения. Вероятно, элендовские отряды чистильщиков сюда не добрались до прибытия Сетта, или, быть может, король привез все это с собой.

За спиной находилась лестница, а впереди тонкая деревянная перегородка с дверью, уходившей во внутренние покои. Вин сделала шаг, и туманный плащ зашуршал, когда она сорвала четыре лампы с кронштейнов позади себя. Они понеслись вперед, и рожденная туманом отступила в сторону, позволив им врезаться в стену. Огонь расцвел на разлившемся масле, волной захлестнув стену, от удара ламп дверь перекосилась на петлях. Вин подняла руку и алломантическим толчком распахнула ее.

Капли горящего масла падали вокруг, когда она вошла в комнату за стеной. В богато украшенном помещении было тихо и до жути пусто, если не считать двух людей. Сетт сидел в простом деревянном кресле – бородатый, неопрятно одетый и очень усталый. Его сын Гнеордин вышел вперед с дуэльной тростью в руках.

«Кто же из них рожденный туманом?»

Юноша замахнулся. Вин поймала его оружие и оттолкнула. Гнеордин врезался в деревянную стену и тяжело упал на пол.

– Оставь мальчика в покое, женщина, – сказал Сетт. – Делай то, зачем пришла.

Вин вспомнила свою досаду, свой гнев, свою холодную ледяную ярость. Потом шагнула вперед, схватила Сетта за воротник и отшвырнула в сторону:

– Дерись со мной!

Сетт ударился о стену и сполз на пол. Вин приготовила атиум, но противник не поднялся – просто перевернулся и закашлялся.

Вин подошла, потянула его за руку. Сетт сжал пальцы в кулак, но силы в нем оказалось до смешного мало.

– Дерись со мной! – скомандовала Вин, снова отшвыривая Сетта.

Тот покатился по полу, сильно ударившись головой, и замер у горящей стены. По лбу короля потекла капля крови.

Стиснув зубы, Вин ринулась вперед.

– Не тронь его! – Гнеордин проковылял к отцу и заслонил его собой, держа в дрожащей руке дуэльную трость.

Вин не шевелилась. Лоб мальчишки покрывал пот, сам он едва держался на ногах, а в глазах плескался абсолютный ужас. Мальчик не был рожденным туманом. Но держался. Смешной и жалкий, он стоял над телом поверженного Сетта.

– Отойди, сын, – усталым голосом проговорил Сетт. – Ты ничего не можешь сделать.

Гнеордин задрожал, потом заплакал.

«Слезы», – подумала Вин, ощущая, как ее окутывает странное, нереальное чувство.

Она подняла руку и с удивлением обнаружила мокрые следы на собственных щеках.

– У тебя нет рожденного туманом, – прошептала Вин.

Сетт с трудом приподнялся и посмотрел ей в глаза.

– С нами не дрались алломанты. Ты использовал всех во время нападения в холле Ассамблеи?

– Тех алломантов, что у меня были, я послал несколько месяцев назад, – вздохнул Сетт. – Они были моей единственной надеждой расправиться с вами. Но даже они не из моей семьи. Весь мой род испорчен кровью скаа, Альрианна – единственный алломант, который родился у нас за несколько веков.

– Так ты пришел в Лютадель…

– Потому что Страфф рано или поздно пришел бы за мной, – пояснил Сетт. – Мой единственный шанс, детка, был убить вас побыстрее. Поэтому я и отправил их против вас. Когда у меня не вышло, я понял, что надо постараться взять этот проклятый город и атиум, чтобы я мог купить себе нескольких алломантов. Не сработало.

– Ты бы мог предложить нам союз.

Фыркнув, король с трудом приподнялся и сел.

– В настоящей политике так не бывает. Ты берешь или берут тебя. Кроме того, я всегда любил рискнуть. – Сетт посмотрел снизу вверх и встретил ее взгляд. – Делай, что должна, – повторил он.

Вин вздрогнула. Она не чувствовала слез. Она уже вообще почти ничего не чувствовала.

«Почему? Почему я теперь уже ничего не понимаю?»

Комната затряслась. Вин повернулась, глядя на заднюю стену. Дерево колыхалось и содрогалось, словно дышало. Гвозди с щелканьем исчезали, протыкая панели насквозь, а потом взорвалась вся стена. Горящие доски, щепки и гвозди закружились в воздухе, зависнув вокруг человека в черном. Зейн стоял в соседней комнате, опустив руки, и смерть лежала у его ног.

С кончиков его пальцев быстро и уверенно капало красным. Он посмотрел сквозь горящие остатки стены и улыбнулся. Потом шагнул в комнату Сетта.

– Нет! – закричала Вин, рванувшись вперед.

Зейн замер. Отступил, легко уклонившись от Вин, и приблизился к Сетту и мальчику.

– Оставь их! – крикнула Вин, толкнув себя через всю комнату.

Схватила рожденного туманом за руку. Черная ткань блестела от крови, которая могла быть только его собственной.

Зейн отстранился. Повернулся и посмотрел с любопытством. Вин потянулась, но он с неестественной легкостью отпрянул, превосходя ее, как мастер меча в состязании с юным учеником.

«Атиум, – подумала Вин. – Он, должно быть, жег его все это время. Но ему же не нужен атиум для битвы с теми людьми… у них и так не было ни единого шанса против нас».

– Пожалуйста, – сказала она. – Пощади их.

Зейн повернулся к Сетту, который сидел и ждал. Гнеордин пытался оттащить отца в сторону.

Рожденный туманом вновь посмотрел на Вин.

– Пожалуйста, – повторила она.

Зейн нахмурился.

– Значит, он все еще управляет тобой. – В его голосе прозвучало явное разочарование. – Я думал, может быть, в бою ты почувствуешь свою истинную силу и освободишься от хватки Эленда. Кажется, я ошибся.

И, повернувшись спиной к Сетту, Зейн удалился сквозь дыру, которую проделал в стене. Под ногами хрустели деревянные щепки, когда Вин медленно отступала следом, оставляя после себя разгромленную крепость, разбитую армию и униженного лорда.

Но ведь даже безумец должен полагаться на собственный разум, собственный опыт, а не на чужой. Разве не так?