очищении от грехов женщина сжигает веревочку с узелком на каждого мужчину (Фрезер).

УЗЕЛОК. Узелковое письмо перуанского типа самостоятельно изобрел капитан Головнин в японском плену, выщипывая разноцветные нитки из мундира, когда хотел побольше запомнить, а записывать было не на чем. Это тогда японцы будто бы перевели с его голоса оду Державина «Бог» на японский язык, о чем комментаторы поминают с гордостью, хотя этого перевода никто не видел.

«УНАРОДОВАТЬ» в значении популяризировать писал Срезневский: «… и десятисложный стих ународовался».

УНЫНИЕ как грех: Лотман вспоминает пословицу «На печального и вошь лезет» (письма).

УРОВЕНЬ. Л. Пинский о студентах в Ярославле: «Вижу, не понимают; стал понижать уровень, понижал, понижал, но так и не достиг дна» (восп. З. Паперного).

УСТАВ. На стенке в РФФИ выписка: «Подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальства» (Устав Петра I).

УТИЛИТАРНОСТЬ искусства. Глеб Успенский в Колмове страдал запорами, но не давался клизме; а услышав, как санитар Федор напевает литургический стих («Ах! вы настоящий христианин!» – он ведь и в письмах обращался: «Святой Иван Иванович…»), дался, и Федор ставил промывание, напевая стихиры.

УФ! Наполеон спросил придворного, что скажут добрые французы, когда он умрет. «Ах, они скажут: что же теперь с нами будет?» – «Вы думаете? Может быть. Но сперва они скажут: Уф!» Мировая культура сказала «уф!» после смерти Пикассо, русская после смерти Толстого, но не после смерти Пушкина: его она похоронила заблаговременно еще в 1830.

УШКО. Сон сына о верблюде, которому всю жизнь хотелось пройти в игольное ушко, а вместо этого он попал в царствие небесное.

А приятелю С. Аверинцева («надо его знать, чтобы оценить») приснился говорящий кот. Он счел кота оракулом и спросил, будет ли война. Кот ответил что-то матерное, а про войну – неразборчиво. Другой кот со шкафа пояснил: про войну он говорит только по-китайски.

«ФАЛЬШИВЫЙ купон» – не он ли образец того рассказа Хармса, где неведомо взаимосвязанные герои в финале едут в одном трамвае? а заодно и поэтики совпадений в «Докторе Живаго», о которой теперь много пишут?

FEEDBACK. Эпиграф: «Делая подлость, не ссылайтесь на время. Помните, что время может сослаться на вас».

ФИЗИОЛОГИЯ. Я как тот персонаж из притчи Заяицкого, который забыл, что психология – наука неисчерпаемая, а физиология – исчерпаемая, не рассчитал темпа и к 45 годам выучил ее до конца. Очень был недоволен: в старой науке ничего не осталось, а новую начинать поздно. Так и кончил жизнь, занимаясь рыбной ловлей. Я тоже досрочно сделал работу, которой должно было хватить на полную научную жизнь, взялся за новую, за лингвистику стиха, и недоволен, что жизни уже не хватит. Эпилог пишется другим стилем, чем роман; жизнь свою я сочинил, а эпилог не получается.

ФИРС. С. Г. Голицын, «Длинный Фирс», не сделал карьеры, потому что именины Фирса – 14 декабря.

ФОРМУЛЬНЫЕ ОБОРОТЫ, как они возникают. Софья Андреевна вспоминала: «Вот эту стену проломили в 187* г.; я ему сказала: “Я родила тебе тринадцать детей, а ты устрой хоть место, где бы они могли двигаться”». Ее перебили: «Мама, как же тринадцать?». И она замолкла, потому что действительно детей тогда было еще только пятеро.

ХЕР. Ответ А. С. Хвостова на послание А. В. Храповицкого начинался: «От хера умного к посредственному херу Пришло послание. Доволен я чрез меру…» и т. д.

ХИРОМАНТ. Оказалось, что Д. Пригов – лицо реальное, образованием скульптор, претензиями поэт, талантом хиромант. В электричке он гадал Седаковой: «В 15 лет у вас было сотрясение мозга…», но подошел пьяный парень, сказал: «Девушка, ты ему не верь: вот у него только второй разряд по шахматам, а он скрывает»; Пригов побелел, а парень добавил: «вот: мне и руки не надо, у меня отчим цыган». Но в произведениях его образ так закончен, что когда Седакова на конференции под низким сводом ГМИИ мне показала: «Вон тот затылок – это Пригов», – то мне его существование показалось избыточным.

ХМЕЛЬ. Костров трезвый не любил стихов Петрова, а пьяный любил (Вяземский). По Геродоту, персы обсуждали все важные вопросы дважды: трезвыми и пьяными (имелось в виду наркотическое опьянение хаомой).

«ХОРОШЕЕ искусство – это то, которое современникам кажется старинным, а потомкам – новым» (Плутарх о Парфеноне).

«…а ЦАРЕВНА-ЛЯГУШКА, став красавицей, еще долго чувствовала себя чудовищем» – и наоборот: «Принц, конечно, к Золушке пришел, но не женился на ней», – сказала девочка.

ЦАРЕУБИЙЦА. «Оставалось истребить последнего тирана, а таким был он сам» (Ремизов о Савинкове). См. V, АФИНЫ.

ЦВЕТА. В пьесе-сказке Гете были четыре фрейлины: Мана, Зора, Лато и Мела; для меня они были красная, зеленая, желтая и синяя.

За эти четыре цвета я держался, как за соломинку, других цветов я не знал. Что значит палевый? бежевый? фисташковый? – мне объясняли, я не мог запомнить. Английские названия оттенков я узнал раньше, чем русские: лет в десять мне подарили коробку американских карандашей (1945 год, союзники!), их было 24, на каждом написан цвет: green, field green, crimson, purple – я не знал языка, но помнил все наизусть. Если бы я мог увидеть таблицы цветов, какие издаются для декораторов – красный, багровый, пурпурный, малиновый, алый… – может быть, мир для меня был бы другим.

ЦЕЛЬ. «Дядя Филя! Что делается на том свете, ты чувствуешь?» – «Так себе – пустяки и мероприятия. Это несерьезно, Иван Федорович, зря люди помирают» (А. Платонов. Четырнадцать красных избушек).

ЦЕНЗУРА. «Благоразумный цензор держится системы: угадывать, как могут истолковать статью враги; неблагоразумный и такой системы не держится, а только боится (дневник Никитенко, 22 дек. 1852 г.). Цензор Ахматов запретил арифметику, потому что в одном месте между цифрами стоял ряд точек, обнаруживавший тайный умысел (там же, 25 февр. 1853 г.).

«Что вы за человек?» – спросил я Дантеса.

«Что за вопрос!» —

сказал он и начал врать

В. Соллогуб

ЧЕЛОВЕК. «Еще в Петербурге я спросил К., как он к человеку относится. Ничему не удивляюсь, ответил К., жду от каждого самой последней подлости, но верю в добро – такая у меня повадка» (Ремизов. Учитель музыки).

«Теперь уж приходится спрашивать не «веришь ли в бога», а «веришь ли