18 сентября, уже из Флоренции, Леонардо пишет письмо кардиналу Ипполито д’Эсте, брату Изабеллы. Из этого письма мы узнаем некоторые детали ситуации.[761] Дело Леонардо должно было рассматриваться перед Синьорией. Гонфалоньер Содерини специально назначил арбитра, сера Рафаэлло Хиеронимо. Он должен был «решить и вынести заключение до праздника Всех Святых», то есть до 1 ноября 1507 года. Сер Рафаэлло, как оказалось, был знаком с Ипполито д’Эсте – по-видимому, он был одним из многочисленных «агентов» семейства во Флоренции. Сохранилось письмо, в котором художник просит Ипполито «написать упомянутому серу Рафаэлло в ловкой и убедительной манере, свойственной вашей светлости, рекомендуя ему Леонардо Винчио, вашего преданнейшего слугу, каким я всегда был и буду, и попросить его не только оказать мне справедливость, но еще и сделать это как можно с меньшей задержкой».

Этот документ уникален, поскольку является единственным известным нам письмом, отосланным Леонардо. Все остальные письма сохранились только в черновиках в записных книжках художника. Это же письмо можно увидеть и прочесть в архивах Эстенсе в Модене. К сожалению, ни текст, ни подпись – «Leonardus Vincius pictor» – не написаны рукой самого художника. При составлении других официальных документов (например, рекомендательного письма к Лодовико Сфорца) Леонардо всегда прибегал к помощи людей, обладавших лучшим почерком. В данном случае письмо было написано помощником Макиавелли Агостино ди Веспуччи, который раньше описывал «Битву при Ангиари». Реальное присутствие Леонардо ощущается только на обороте листа, где сохранилась восковая печать с изображением мужского профиля. По-видимому, это оттиск кольца-печати Леонардо.

Сохранился черновик еще одного письма, который позволяет нам почувствовать, насколько напряженными были отношения между Леонардо и его сводными братьями, fratellastri. Эти люди при жизни Франческо «желали ему только зла», а к Леонардо относились «не как к брату, а как к настоящему чужаку». Конфликт возник из-за земельного надела, Иль Ботро, который Франческо завещал Леонардо. Леонардо пишет: «Вы не хотите выплатить его наследнику деньги, которые он занял на Иль Ботро», из чего можно сделать вывод о том, что он ссужал дяде Франческо деньги на приобретение или проведение каких-то работ на наделе. В Кодексе Арундела есть упоминание о «la valuta del botro» («ценности Иль Ботро»). Во всех случаях слово botro художник пишет с маленькой буквы, что позволяет перевести его как «канава» или «овраг» – возможно, речь идет о карьере или месте добычи извести. В Лестерском кодексе есть упоминание об экспериментах, которые Леонардо проводил в своем «карьере» (bucha), и ссылка относится как раз к этому времени.[762]

В письме к Ипполито д’Эсте Леонардо просит, чтобы его дело было разрешено к ноябрю 1507 года, но так не получилось. В начале 1508 года Леонардо пишет Шарлю д’Амбуазу: «Я почти завершил разбирательство с моими братьями и полагаю, что смогу встретить с вами Пасху».[763] В 1508 году Пасха приходилась на 23 апреля. Возможно, к этому времени Леонардо уже вернулся в Милан, хотя его дело так и не было разрешено. Об этом мы узнаем из другого письма, сохранившегося в архивах Мельци и написанного после возвращения Леонардо в Милан.

Будучи во Флоренции, Леонардо и Салаи (и, возможно, Лоренцо) жили в доме богатого покровителя искусств Пьеро ди Браччо Мартелли. Мартелли был известным математиком и лингвистом, другом Бернардо Ручеллаи, так что все неприятности, связанные с судебным разбирательством, забывались в его гостеприимном дворце, палаццо Мартелли.[764] Дворец находился на виа Ларга. В 50-х годах XVI века на этом месте был построен монастырь Сан-Джованнино и церковь. В дом Мартелли приходил настоящий друг Леонардо, скульптор Джованни Франческо Рустичи. Рустичи было около тридцати лет, он был почти вдвое моложе Леонардо. Вазари дает интересное описание этого человека. Он был талантливым скульптором, а кроме того, «любителем алхимии и порой занимался некромантией». Судя по всему, Рустичи во многом напоминал Зороастро. Среди его помощников был молодой Андреа дель Сарто, замечательный художник, в творчестве которого чувствовалось сильное влияние Леонардо. Позднее у дель Сарто учился Вазари, что делает информацию о Рустичи, приведенную в его «Жизнеописаниях», особенно достоверной. О студии Рустичи Вазари пишет, что она «походила на Ноев ковчег: здесь были орел, ворон, который мог говорить, как человек, змеи и дикобраз, натасканный, как собака, имевший дурную привычку колоть ноги гостей под столом».[765] Я так и представляю себе, как Леонардо доверительно беседовал с вороном, «который мог говорить, как человек». Сколько им нужно было сказать друг другу!

Вазари пишет о том, что результатом дружбы Леонардо с Рустичи стала скульптурная группа «Святой Иоанн проповедует левиту и фарисею», которая находится над восточными вратами Баптистерия, напротив Дуомо. «Все время, что он [Рустичи] работал над этой группой, он не позволял никому приходить к себе, кроме Леонардо, вплоть до момента окончания работы». Фигура, расположенная слева, во многом напоминает старика из «Поклонения волхвов». Святой Иоанн изображен с характерно воздетой к небу левой рукой.

Именно в палаццо Мартелли в долгих перерывах между судебными заседаниями Леонардо задумался о систематизации своих рукописей, о чем свидетельствует первый лист Кодекса Арундела:

«Святой Иоанн», Джованни Рустичи. Скульптура находится во флорентийском Баптистерии