– Была такая девка, была, – проворчал сайд, оценивая взглядом любопытствующих чужеземцев. – Значит, говорите, прислуживали вы ей? Так нет теперь ее здесь. Была, да вся сплыла. Держали ее, значит, вон в той башне с десяток стражников – и не сходили с лестницы, а потом, говорят, пропала. Или увезли куда. Только охрану сняли да еду наверх носить перестали уж с неделю как.

– Так, может, и она там? – мотнул Насьта головой в сторону порта. – Я так понимаю, что все местное семейство отправляется куда-то за море?

– Отправляется, – зло буркнул старик. – И дочь моя тоже. А я остаюсь, не хочу ей трудности множить. Суждено умереть – и здесь умру, а суждено жить – так поживу хоть без пригляда хозяйского, заодно и за домом присмотрю.

– А не маловато ли тебя одного будет для присмотра? – удивился Насьта.

– Хватит, – отрезал старик. – Дом большой, да дверей всего две, а на две двери и меня хватит. И не бродите здесь, не знаю, где ваша девка, только мне велено отвечать всем, даже если сам Ирунг придет, что нет ее в доме. А на галеру она точно не грузилась: дочь там у меня…

Еще неделю друзья бродили по заснеженному Скиру, изучили его, как собственные ладони, расспрашивали едва не каждого встречного, которых на улицах с каждым днем было все меньше, хотя кто-то еще вспоминал старую историю о какой-то жутко красивой танцовщице из храма Сади с похожим именем, но лет той истории было уже много, да и у храма стояли столь крепкие воины, что даже Марик смотрел на них снизу вверх.

– К Ирунгу не пойдем, – подытожил вечером поиски Насьта, ежась возле плохо разогревающейся печи. – Тем более что он с тем мерзавцем-колдуном заодно был. А к конгу подойти надо. Недаром ты что-то в глазах у него высмотрел, да и ведь дочь она ему! Попросим Сната Геба – он нас к конгу и выведет. Найдем Кессаа и оставим сайдов разбираться с хеннами. Уйдем с ней – как-нибудь, думаю, можно найти лодчонку да…

– Нет, – покачал головой Марик. – Если мы найдем Кессаа – она уже будет решать, уходить или нет. А уж что она не просто так в Скир шла – я уверен.

– Вот у нее и спросим, – подытожил Насьта. – А пока – спать.

Беспокойным был сон друзей, который был прерван штурмом. Сквозь сон Марик услышал глухой удар, словно где-то в отдалении рухнул дом, потом еще один, а третий удар он встретил уже на ногах. Руки сами потянулись к оружию, но Насьта неожиданно покачал головой:

– Оружие, брат, мы здесь, конечно, не оставим, но что-то мне говорит, что Кессаа важнее будет, чем оборона стен Скира. Пошли-ка опять к тому деду, может быть, теперь он разговорчивее станет.

С дедом поговорить не удалось. Марик долго стучал в тяжелую дверь, пока Насьта не потащил его в обход дома. За высоким забором обнаружился уютный двор, а за невысокими, но пушистыми сосенками еще одна дверь. Марик толкнул ее и замер: в узком коридоре в луже крови лежал старик.

– Вот и поговорили, – пробормотал Марик, но Насьта толкнул его кулаком в бок:

– Тише, они еще здесь!

– Кто они? – не понял Марик и тут же получил еще один толчок.

– Все-таки баль настолько же глупее ремини, насколько короче себя называют, – прошипел Насьта. – Убийца еще в доме! Или ты следов у входа не видел?

Марик только развел руками и потянул из ножен лепесток глевии. Древко все еще оставалось в руке, но насаживать клинок Марик пока не стал: коридор был узким и не располагал к размашистым движениям. Против ожидания, в доме было тихо – только по-прежнему доносился далекий грохот. Из коридора друзья попали в зал, через высокие окна которого падал бледный свет. Марик оглянулся, но, кроме темных силуэтов снятого со стен оружия и доспехов, ничего не увидел. Помещение словно было раздето догола и вычищено от любых мелочей, напоминающих о живших в доме людях. Широкая лестница поднималась во внутренние комнаты огромного здания, узкая лестница уходила вдоль голой стены к провалу темной арки и исчезала в ней.

– Башня там? – прошептал Марик, показывая на эти ступени.

– Я тут в первый раз, – огрызнулся Насьта и вытащил из-за пояса дудку.

– Для кого представление? – удивился Марик.

– Для таких же гостей, как и мы, – усмехнулся Насьта. – А ты хочешь, чтобы я окликнул этих незнакомцев? Нет уж, я лучше поиграю, а ты смотри, парень, да не пропусти удара: думаю, наши предшественники не слишком добры, хотя ножки у них, словно у подростков.

Ремини поднес дудку к губам, и поплыла по пустым комнатам брошенного дома прозрачная мелодия.

– Что ты делаешь? – прошептал Марик. – Меня клонит в сон.

– Тихо! – Ремини отнял дудку от губ и прислушался: – Сейчас!

В тот же миг где-то высоко громкий голос произнес:

– Насьта! На них амулетов – как грибов на пнях в сыром лесу! Будь осторожен! Двое из них стрелки не хуже тебя!

– Демон меня задери! – только и произнес ремини и тут же сделал кувырок по ступеням вниз головой, непостижимым образом вытаскивая лук из чехла. Тонкая стрела пронзила дубовую ступеньку и задрожала, слово промах разозлил ее не меньше, чем стрелка.

– Тетивы не слышал, – пробормотал Насьта, притаившись за серой колонной и натягивая тетиву на собственный лук. – Ни тетивы, ни пружины. Только выдох.

Марик, прислонившийся к соседней колонне, прищелкнул к древку лезвие и вытащил из-за голенища нож.

– У тебя знакомые в Скире?

– Оказывается, да, – удивленно кивнул ремини и потянул из тула стрелу с иглой юррга.

– Для этого случая берег? – облизал верхнюю губу Марик.

– Не берег, – мотнул головой Насьта. – Просто во всякий случай оказывалось, что есть и обычная стрела, а теперь – в самый раз!

Он резко, но неслышно выпрыгнул из-за колонны и замер, оглядывая балкон, на который вела широкая лестница. Три двери, виднеющиеся за коваными перилами балкона, были закрыты. В воздухе кружились пылинки, но в холодных лучах Аилле они казались не желтыми, а серыми, как и весь дом.

– Да простит меня творец всего сущего, – пробормотал ремини и выпустил стрелу.

Она пробила крайнюю деревянную дверь так, словно та была слеплена из древесной коры, и в то же мгновение послышался вскрик и грохот упавшего тела. Где-то в отдалении возник тихий шепот, затем быстрые шаги и звон разбитого стекла.

– Пошли, – двинулся вверх по лестнице Насьта, придерживая на тетиве следующую стрелу.

В пустой комнате в луже крови лежала черная женщина. Стрела пробила ей грудь вместе с нагрудником из сыромятной кожи и вышла на пол-ладони из спины. Раскосые глаза смотрели удивленно. Изогнутый меч лежал рядом. В разбитое окно ветер задувал мелкий снег и доносил грохот штурма.

– Чая, – раздался голос за спиной Марика. – Вот уж чьей смерти я не хотела.

В дверях стояла девушка, чем-то напоминающая Кессаа, но или старше ее, или жестче – словно то, что в дочери конга было вычерчено мягкой кистью, в незнакомке уверенная рука мастера выполнила тонким резцом.