– Зачем за мной заезжать? До вас всего полквартала.

– Верно. Мы живем на одной улице. Тогда вы тем более должны постараться, пожалуйста, мистер Гамм, как личное одолжение.

– Хорошо, – согласился он. – В конце концов, час ничего не решает.

– Большое вам спасибо. – Облегчение и благодарность переполняли ее голос. – Я очень ценю вашу доброту.

Повесив трубку, Рэгл немедленно принялся за задание. До отправки оставалось несколько часов. Сознание того, что ответ необходимо отослать вовремя, как всегда, подавляло все остальное.

В два часа он поднялся на некрашеное покосившееся крыльцо дома Кейтелбайнов и позвонил. Дверь распахнула миссис Кейтелбайн.

– Входите, мистер Гамм!

За ее спиной он смутно различил группу женщин в ярких платьях, среди которых затерялись несколько тщедушных и неприметных мужчин. Все ожидающе смотрели в сторону двери, и Рэгл понял, что ради него они и пришли, теперь можно начинать занятие.

«Даже здесь я самая значительная персона», – подумал Рэгл.

Никакого удовлетворения он, однако, не ощутил. Единственный важный для него человек отсутствовал. До Джуни Блэк его намек так и не дошел.

Миссис Кейтелбайн провела гостя к столу, массивному старому деревянному столу, который они с Вальтером поднимали из подвала. Стул она поставила так, чтобы Рэгл оказался лицом к аудитории.

– Прошу вас, садитесь здесь.

К занятиям она приоделась. Глядя на ее длинную шелковую, похожую на мантию юбку, на блузку с кружевами и ленточками, Рэгл вспомнил школьные экзамены и уроки музыки.

– Прежде чем задавать вопросы, мы обсудим кое-какие аспекты гражданской обороны, просто чтобы больше к ним не возвращаться. – Хозяйка похлопала Рэгла по руке. – Вы первая знаменитость на наших занятиях.

Улыбаясь, она заняла свое место и постучала карандашом по столу, призывая к тишине.

Неразличимые леди и джентльмены затихли. Говор смолк. Первые ряды принесенных Вальтером складных стульев были заняты. Сам Вальтер, в галстуке, сидел у двери. Он чинно кивнул Рэглу с другого конца комнаты.

Надо было надеть пиджак, подумал Рэгл. В рубашке он чувствовал себя неловко.

– На прошлом занятии, – миссис Кейтелбайн скрестила руки на столе, – кто-то поднял вопрос о невозможности перехвата всех вражеских ракет в случае неожиданного массированного удара по Америке. Это действительно так. Мы знаем, что все ракеты сбить не удастся. Определенный процент их неизбежно прорвется. Такова ужасная правда, и мы вынуждены с ней считаться.

Лица находящихся в комнате мужчин и женщин приняли мрачное выражение.

– Если разразится война, – продолжала миссис Кейтелбайн, – в лучшем случае нам грозят страшные разрушения. Десятки миллионов погибших и умирающих. Лежащие в руинах города, радиоактивные осадки, зараженные поля, непоправимо нарушенный генетический код будущих поколений. Нам придется столкнуться с невиданной катастрофой. Фонды, выделяемые правительством на оборону, которые мы сейчас воспринимаем как непосильное и тяжкое бремя, окажутся каплей в море.

Все так и будет, подумал Рэгл. Слушая миссис Кейтелбайн, он видел картины смерти и страдания: почерневшие сорняки в развалинах городов, бескрайние пустыни, усеянные ржавым металлом и костями. Ни жизни, ни звука…

И вдруг на него обрушилось тоскливое чувство опасности. Ее близость и реальность наполнили душу ужасом. Рэгл застонал и чуть не вскочил со стула. Миссис Кейтелбайн осеклась. Все одновременно повернулись в его сторону.

«Теряю время, – подумал Рэгл. – Разгадываю головоломки в газете. Как я мог так далеко уйти от реальности?»

– Вам нехорошо? – спросила миссис Кейтелбайн.

– Все в порядке, – ответил Рэгл.

Кто-то поднял руку.

– Если Советы пошлют свои ракеты одной большой группой, смогут ли наши средства ПВО перехватить большее их количество, чем в случае нескольких последовательных атак? Из того, что вы говорили на прошлой неделе…

– Вопрос поставлен правильно, – перебила миссис Кейтелбайн. – В самом деле, мы можем израсходовать наши ракеты-перехватчики в первые же несколько часов войны, а потом выяснится, что противник и не планировал разделаться с нами одним массированным ударом, наподобие японской атаки на Перл-Харбор, а, напротив, решил победить этаким «атомным покусыванием», рассчитанным, может быть, не на один год.

Поднялась еще одна рука.

– Слушаем вас.

Из зыбкой безликой массы выделилась женщина:

– А способны ли Советы провести столь длительную атаку? Разве во время Второй мировой войны нацисты не столкнулись с тем, что их экономика не выдержала ежедневных потерь тяжелых бомбардировщиков в ходе круглосуточных бомбежек Лондона?

Миссис Кейтелбайн повернулась к Рэглу:

– Может быть, мистер Гамм ответит на этот вопрос?

Некоторое время Рэгл не мог сообразить, к кому обращаются. Потом заметил, что миссис Кейтелбайн ободряюще кивает ему головой.

– Что? – спросил он.

– Расскажите, как повлияла на нацистов потеря большого числа бомбардировщиков во время бомбежек Лондона.

– Я находился на Тихоокеанском театре, – произнес Рэгл. – Извините, но о войне в Европе я ничего не знаю.

Он действительно не мог припомнить ничего касающегося боевых действий в Европе, настолько его переполнило чувство непосредственной угрозы. Оно вытеснило все остальное и опустошило его.

«Чего ради я сижу здесь? – подумал Рэгл. – Я должен быть… Где я должен быть?»

Бродить по деревенским лугам с Джуни Блэк, стелить одеяло на сухом горячем склоне, вдыхать аромат травы и жаркого солнца? Неужели этого уже не будет? Останутся пустые каркасы вместо реальных вещей: и солнце не светит, и день не теплый, а холодный – серый, ровный, мелкий дождик и отвратительная сажа оседают на всем. Травы нет, из потрескавшейся земли торчат обугленные пни. Озера с зараженной водой…

– Я полагаю, – сказала миссис Кейтелбайн в ответ на вопрос, – что еще тяжелее, чем потеря самолетов, на Германии сказалась потеря опытных летчиков. Заменить сбитые самолеты они еще могли, а вот на подготовку пилотов уходили месяцы. Это, кстати, один из сюрпризов, которые обрушатся на нас в следующей, первой ядерно-водородной войне. Потеря ракет не означает гибели опытных летчиков. Ракеты не перестанут летать оттого, что больше некому их вести. Атаки не прекратятся, пока будет идти производство ракет.

На столе перед ней лежал машинописный листок. Рэгл догадался, что миссис Кейтелбайн им пользуется. Предложенная правительством программа.

Значит, это голос правительства, подумал Рэгл, а не обыкновенной женщины средних лет, болтающей в свое удовольствие. Это факты, а не частное мнение.

Это реальность.