Распространение оружия — теневой бизнес. В начале 1990-х стервятники из-за границы рванулись в Россию, чтобы попировать на трупе советского ВПК.[775] Один случай был вовсе из ряда вон выходящим: Северная Корея попыталась купить целое ракетное конструкторское бюро. В 1993 году специалистов КБ им. академика В.П. Макеева из Миасса, неподалёку от Челябинска, пригласили съездить в Пхеньян. Бюро разрабатывало ракеты для запуска с подводных лодок, но поток военных заказов иссяк. Северная Корея наняла конструкторов через посредника, который рассказал им, что они будут строить ракеты для запуска в космос гражданских спутников. Один из учёных, Юрий Бессарабов, рассказывал газете «Московские Новости»: в России он получал меньше, чем работники местного молокозавода, корейцы же предлагали ежемесячно 1200 долларов. Около двадцати конструкторов с семьями уже прибыли в московский аэропорт, когда российские власти остановили их. «Это был первый случай, когда мы столкнулись с попытками Северной Кореи украсть ракетные технологии», — рассказывал бывший сотрудник ФСБ в интервью несколько лет спустя. Если вы посмотрите на схему ракеты, говорил он, то станет ясно, что Северная Корея пыталась заполучить специалистов по всем её секциям, от головной части до двигателя.[776]

Иракцы и иранцы — непримиримые враги — также прочёсывали бывший Советский Союз в поисках учёных и военных технологий. Особенную активность проявлял Тегеран. В иранском посольстве в Москве появился специальный отдел, задачей которого было приобретение военных технологий. Иранцы обратились в Московский авиационный институт (МАИ), где обучали специалистов по ракетам. В МАИ завкафедрой работал профессор и инженер Вадим Воробей — лысеющий человек с большими руками рабочего и тяжёлыми кулаками. Он был соавтором учебника о том, как конструировать ракетные двигатели на жидком топливе. В аудиториях, где он преподавал, стали появляться студенты из Ирана. Затем эти студенты стали настаивать, чтобы Воробей поехал с лекциями в Иран. Это было началом мощного подпольного потока российских специалистов по ракетам, побывавших в Иране в 1990-х. Воробей был одним из первых. Хотя иранцы старались сделать так, чтобы россияне не встречались, те часто наталкивались друг на друга в гостиницах или ресторанах. Однажды Воробей встретил ведущего российского специалиста по системам наведения ракет; в другой раз — известного ракетного инженера с Украины. Всех их привезли в Иран под предлогом чтения лекций. Воробей тоже читал лекции, но его часто просили и о другом: изучить иранские чертежи ракет и помочь найти в них изъяны. Воробей с 1996 года побывал в Иране десять раз, и эти поездки полностью оплачивались принимающей стороной. За каждую лекцию ему платили пятьдесят долларов. На родине он зарабатывал сто долларов в месяц. По словам Воробья, этот подпольный поток отчасти напоминал цирк. Иранцы привезли из бывшего Советского Союза столько учёных и инженеров, что не знали, что с ними делать. Тегеран также страдал от недостатка крайне необходимого сырья и технологий для ракет, что тормозило успехи Ирана в ракетном строительстве. «Это была кутерьма», — вспоминал Воробей.[777]

Россия представляла в те годы настоящее решето, через которое многое утекало. Иран, стремившийся создать более точные межконтинентальные ракеты в обход эмбарго ООН на поставку вооружений, отправил в Москву 32-летнего палестинско-иорданского дельца и посредника Виама Гарбие.[778] Ему легко удалось попасть в секретные военные институты и добиться сделок на поставку широкого круга ракетной продукции, технологий и услуг. Настоящий триумф ждал Гарбие в 1995 году: тогда он по случаю купил гироскопы и детали систем наведения, извлечённые — согласно условиям договора СНВ-1 — из межконтинентальных баллистических ракет Р-29Р, запускаемых с подводных лодок. Десять из них Гарбие отвёз в Тегеран в качестве образцов, а ещё около восьмиста упаковали и доставили в Шереметьево — главный международный аэропорт Москвы. Затем гироскопы отвезли двумя самолётами «Royal Jordanian» в Амман, а оттуда — в Багдад. Минимум половина груза добралась до пункта назначения.[779]

***

Вечером в среду 30 октября 1996 года Владимир Нечай вернулся в свой кабинет на третьем этаже института в Челябинске-70. Он открыл дверь, а потом запер её за собой. Этот человек с квадратной челюстью, носивший куртки и свитера с треугольным вырезом, был физиком-теоретиком. Он начал работать в институте в 1959 году, всего через четыре года после его основания, а через тридцать лет стал его директором. Прошло четыре года с визита в институт госсекретаря Бейкера.