Это сделало их взаимное неуважение тем более трагичным. Оно подорвало ФБР и в конечном итоге навредило Соединенным Штатам.

Вскоре после того, как 1 сентября 1993 года Луис Фрих был приведен к присяге как пятый директор ФБР, он сдал свой пропуск в Белый дом. Он отказался входить в Овальный кабинет. Его доводы были просты. Фрих считал президента Клинтона не главнокомандующим, а объектом уголовного дела.

ФБР открыло первое из нескончаемой серии расследований личного и политического поведения Клинтона. Как следствие, Фрих счел чрезвычайно трудным разговаривать с Клинтоном по любому вопросу. За восемь лет пребывания Клинтона в его должности эти двое говорили друг с другом не более пяти-шести раз — лично или по телефону.

«Он решил, что я пытаюсь подорвать его власть президента»[607], — написал Фрих в своих воспоминаниях. Директор вскоре пожалел, что принял свое назначение в ФБР. Но он не хотел уходить из страха, что президент заменит его на политически продажного человека.

Фрих знал, что разобщенность подрывает ФБР. «Одни только растраченные впустую ресурсы и время были весьма внушительны, — писал он. — То, что должно было бы быть простым, становилось чрезвычайно проблематичным». Но он чувствовал себя вынужденным держаться от президента на расстоянии. С годами оно увеличилось и стало представлять опасность для Соединенных Штатов.

«Одно из величайших слабых мест, которое имеется сейчас в нашем правительстве», — предупреждал Джеймс Стейберг — помощник советника по национальной безопасности, — это то, что ФБР находится в забвении и изоляции, «совершенно обособленное от президента или Белого дома»[608].

Главные эксперты по контртеррористическим операциям в Совете национальной безопасности Стивен Саймон и Дэниэл Бенджамин считали Фриха «чрезвычайно невосприимчивым» к их растущим страхам перед нападением террористов. «Его недоверие к Белому дому стало таким сильным, что, похоже, ослепило его»[609], — писали они. Но они знали, что Клинтон ничего не может с этим поделать: «Единственное средство, имевшееся у президента по закону, — увольнение Фриха было политически невозможно. Глава исполнительной власти, находящийся в разработке ФБР, не мог уволить директора ФБР: это стало бы еще одной «резней в субботний вечер», вторым пришествием Ричарда Никсона». (Ссылка на эпизод в расследовании Уотергейтского дела: Никсон принял решение в субботу, 20 октября 1973 года, об увольнении следователя по Уотергейтскому делу Кокса, настаивавшего на передаче следствию магнитофонных записей, сделанных президентом у себя в кабинете. Министр юстиции Ричардсон, отказавшись выполнить распоряжение президента, вышел в отставку, а его заместитель Рукельсхаус, поддержавший министра, был уволен. Кокс был все же уволен приказом следующего по должности генерального солиситора Борка, но весь эпизод, подхваченный прессой, резко усилил подозрения относительно личного участия президента в незаконной операции. — Пер.)

Фрих, который окончил юридический факультет университета в последние месяцы Уотергейтского скандала, пришел к выводу, что Клинтон хуже, чем Никсон. Чувство собственного достоинства директора ФБР сильно выросло с тех времен, когда он был алтарным служкой, необходимым для проведения чистки после царствования судьи Сешнза, и его уважение к Бюро, укоренившееся за шесть лет его работы уличным агентом, стало глубже. Но он не оправдывал ФБР. Благодаря ему развитие отношений с конгрессом принесло Бюро повышение бюджета на миллиард долларов и тысячи новых сотрудников. Но это не сделало Бюро более могущественным ведомством в правительстве. Фрих сам был неподкупен. Но не ФБР.

Фрих почти каждый день приводил в бешенство Белый дом в течение более семи лет. Одним из многих дел было масштабное расследование ФБР утверждений о том, что китайская разведывательная служба купила политическое влияние в Белом доме благодаря незаконным взносам в избирательную кампанию. Когда президент Клинтон выразил недоверие этим утверждениям, Фрих ответил, что Белый дом лжет[610].

Бюро потратило гораздо больше времени и энергии на это дело, чем на любое другое расследование террористической деятельности в годы правления Клинтона. Оно предъявило несколько уголовных обвинений китайским спонсорам, отдельные представители которых были «торговцами влиянием» без каких-либо особых политических убеждений. Но при Фрихе ФБР сумело скрыть тот факт, что его самый ценный источник информации по китайской шпионской сети в Соединенных Штатах — политически подкованная женщина из Калифорнии по имени Катрина Леунг — работала на разведку Китая на протяжении 1980-х и 1990-х годов. Все это время она имела интимные отношения с особым агентом, ответственным за ее дело, главным инспектором китайского отдела ФБР Джеймсом Дж. Смитом и время от времени — с ведущим контрразведчиком по Китаю Уильямом Кливлендом. Бюро заплатило Леунг более 1,7 миллиона долларов за ее работу в качестве разведывательного ресурса.