Голос Грея тоже звучал как-то странно, металлически. От ужаса у меня волосы встали дыбом. Да что ж такое? Почему Грей ведет себя так, как будто весь этот цирк — вполне нормальное явление?

— Доктор, — пробормотал я. — Что…

— Молчать, обвиняемый! — приказал мне судья, еще раз ударив молотком по столу.

Звук удара глухим эхом отозвался в моей голове. На мгновение я вообще утратил связь с реальностью и, впав в истерическое состояние, даже подумал, что вот сейчас открою глаза и увижу, что это всего лишь сон.

Но если это и был сон, то я не проснулся. Когда я пришел в себя настолько, что смог воспринимать слова, которые произносились в зале суда, прокурор уже читал обвинение. Впрочем, обвинением это назвать было сложно. Скорее это был памфлет, который весьма позабавил бы меня, если бы в нем не фигурировало так часто имя Роберт Крейвен. Рутель описывал меня как настоящее чудовище, рядом с которым даже Некрон показался бы хорошим человеком. Нечасто в жизни мне доводилось слышать подобную чушь. Но как бы глупо все это ни выглядело, казалось, я был единственным в зале — за исключением разве что Коэна и, разумеется, доктора Грея, — кто не верил в предъявленные мне обвинения.

Из всех присутствующих лишь Коэн — как и я — явно недоумевал по поводу происходящего. Инспектор переводил взгляд с судьи на Рутеля и обратно, и всякий раз складка на его лбу становилась все глубже. Но при этом он почтительно молчал. Как и мой адвокат. После того, что случилось, я не обиделся бы на доктора Грея, если бы он вообще не пришел, но его хладнокровия я понять не мог. Грей внимательно слушал все тирады прокурора, даже не пытаясь его прервать. Удобно откинувшись на стуле, он что-то записывал на листе бумаги. На его лице было столько же интереса, сколько у фелинолога,[18]попавшего на ежегодное собрание Британского общества разведения догов.

Впрочем, такой же вид был у судьи и присяжных. Правда, через какое-то время один из присяжных воскликнул:

— Почему обвиняемый не был арестован после убийства девушки? Опытный сотрудник полиции, возможно, остался бы жив, если бы прокуратура позволила арестовать обвиняемого!

Мне пришлось изменить свое мнение. Люди здесь были вовсе не настолько безразличны, как я думал вначале. Отсутствие у них интереса ограничивалось лишь в тех частях заседания, где речь не шла о моем обвинении… Напротив, они прилагали все усилия для того, чтобы отправить меня на виселицу.

Прокурор довольно быстро завершил свою обвинительную речь. Его доказательства моей вины были настолько смехотворны, что их сумел бы опровергнуть даже ребенок. Вот только доктор Грей уже не был ребенком… Когда прокурор уселся на место, я уже знал, каков будет приговор, ведь присяжные не скрывали своего мнения. «Грею придется как следует постараться, чтобы изменить их точку зрения», — подумал я, хотя, честно говоря, уже начал сомневаться в том, что мой адвокат действительно этого хотел.

Неторопливо встав, Грей с задумчивым видом пролистал свои документы. Его лицо было невозмутимым, как у каменной статуи.

— Уважаемый суд, — начал он. — Не хочу обвинять прокурора в клевете, однако его обвинение представляется мне… несколько странным. Я знаю своего подзащитного уже много лет, а до этого вел дела его отца. Роберт Крейвен всегда казался мне воспитанным юношей, уважающим законы и порядок. Он был яростным защитником всего того, что касается основ нашего общественного порядка. Я не считаю, что он способен совершить убийство. В этой стране граждан не обвиняют за то, что они хотят помочь девушке, на которую кто-то напал, или за то, что какие-то люди закапывают у них в саду труп. Такое могло бы случиться с каждым из нас, даже с прокурором.

При этих словах Грей улыбнулся. Видимо, они должны были развеселить присутствующих в зале, но мне, признаться, стало еще страшнее. Хотя доктор Грей и неплохо начал свою речь, я невольно втянул голову в плечи в ожидании неотвратимого удара.

Доктор Грей в пух и прах разбил аргументы прокурора, так что тот даже покраснел, но не от ярости, а от стыда за своего коллегу. Грей что, с ума сошел?

— Стороной обвинения в качестве свидетеля был представлен всего один человек, — говорил Грей. — Он утверждает, что видел, как мой подопечный совершил убийство. Однако давайте посмотрим на этого свидетеля. Инспектор Коэн называет его добровольным сотрудником Скотланд-Ярда, я же рассматриваю таких людей как информаторов полиции, людей низшего сорта, готовых предать кого угодно, если им за это заплатят. Я предполагаю, что этот человек совершил некое противозаконное действие и был застигнут врасплох полицейским. Вполне возможно, что он сам убил Пибоди, а теперь хочет переложить вину на плечи моего подзащитного.

— Это просто смешно, — сказал Коэн.

— Вот именно, — добавил судья.

— Это точно, — согласился с ним Рутель.

— А может, убийство совершил сам Коэн, — продолжил Грей. — Известно, что у него с Пибоди уже не в первый раз возникали определенные разногласия. Всем известно, что инспектор Коэн склонен к насилию. Во время ареста его сотрудники обращались с моим подзащитным не соответствующим нормам закона образом.

В зале поднялся гул, и Грей вынужден был прервать свою речь. Стукнув молотком по столу, судья потребовал у адвоката предоставления более обоснованных аргументов и запретил ему предъявлять обвинения ни в чем не повинным гражданам. Коэн же, открыв рот, с изумлением уставился на Грея.

— Доктор Грей, умоляю вас, прекратите немедленно, — пробормотал я.

Улыбнувшись, Грей повернулся к судье и как ни в чем не бывало продолжил:

— Хорошо, допустим, что ни информатор инспектора, ни Коэн не убивали Пибоди. Но это не является доказательством того, что мой подзащитный — убийца. Так, мне известно, что господин инспектор является личным врагом моего подзащитного. Конечно же, я не хочу обвинять его в попытке мести, однако я глубоко убежден в том, что полиция, и в первую очередь инспектор Коэн, пытается выставить моего подзащитного виновным!

В этот раз даже судье не удалось успокоить присутствующих в зале. Полицейские свистели, кричали и размахивали кулаками. Присяжные гудели от возмущения, и даже когда молоток судьи наконец утихомирил их, большинство присяжных продолжали перешептываться.

— Уважаемые присутствующие на судебном заседании, ваша честь, обвинения со стороны адвоката настолько серьезны, что я считаю необходимым ответить на них! — воскликнул Коэн.

Выйдя вперед, он с отвращением посмотрел на доктора Грея. Лицо инспектора было белым как мел, а глаза горели от ярости.

— Прошу вас, инспектор, — разрешил Дарендер. Раздраженно кивнув, Коэн занял место свидетеля, но не стал садиться.

— Да, действительно, я не являюсь другом обвиняемого, уважаемые господа присутствующие на судебном заседании, однако моя неприязнь обусловлена не личными, а служебными обстоятельствами. Обвиняемый уже не раз находился под подозрением в совершении преступлений. Так, около двух лет назад без вести пропала девушка, поступившая на службу к обвиняемому, но тогда мы ничего не смогли доказать. Однако что касается убийства девушки, обнаруженной пару дней назад, то у нас есть свидетель. — Злость в его взгляде сменилась триумфом, когда он посмотрел на Грея, а затем на меня. — Этот свидетель — извозчик, подвозивший Крейвена.