В июле президент, занимавший свой пост уже двенадцатый год, написал председателю Национального комитета Демократической партии, что в случае, если партийный съезд выдвинет его кандидатуру на четвертый срок, он поступит как солдат — выполнит порученное дело. В том, что демократы его поддержат, сомнений не было. Однако не было уверенности в одобрении подавляющим большинством населения, не имевшим жесткой партийной ориентации, того факта, что человек будет управлять страной еще четыре года. Не превратится ли это в пожизненное президентство? Не будет ли началом авторитарной власти? Такого рода вопросы приходили в голову даже тем непартийным, кто вполне благожелательно относился к Рузвельту, кто в условиях войны стал жить лучше, чем до нее. Подобные настроения всячески раздувались агитаторами Республиканской партии.

Соперники выдвинули в президенты губернатора штата Нью-Йорк Томаса Дьюи. На этот раз республиканцы были удивительно единодушны: Дьюи не просто был номинирован при первом же голосовании, но получил 1056 голосов из 1057 (единственный голос был подан за генерала Макартура). Рузвельт считал делом чести обыграть того, кто собирался прийти в Белый дом таким же путем, что и он сам. Дьюи его раздражал. Он даже не думал о возможности сотрудничества с ним, подобного союзу с Уэнделлом Уилки после поражения того на предыдущих выборах или включению в свой кабинет с назначением на высшие военные посты республиканцев Стимсона и Нокса.

Дьюи казался ему человеком, не понимающим смысла президентской должности, не разбирающимся ни во внутренних, ни тем более во внешних делах. Более того, Рузвельт считал Дьюи консервативным республиканцем, тогда как на самом деле тот занимал центристские позиции. Чтобы не допустить победы соперника, Рузвельт даже пытался расколоть его партию, предложив Уилки преодолеть барьеры и создать некую объединенную партию либералов, которая состояла бы из прогрессивно мысливших членов обеих главных американских партий. Стоит ли говорить, что это были явно утопические планы?

Правда, Уилки принял условия игры, сказав Рузвельту, что эта идея кажется ему плодотворной, но не очень своевременной, ей следует дозреть. Намечавшееся сотрудничество было прервано болезнью республиканского деятеля. Во время операции 8 октября 1944 года 52-летний политик скончался. Рузвельт написал о нем как о человеке исключительно смелом, неоднократно бросавшем вызов окружающим, включая собственных однопартийцев.

Возможно, Рузвельт и не помышлял о достижении серьезного результата, а лишь прощупывал позиции Уилки. Своему советнику Сэму Розенману он говорил другое: «Мы должны иметь две подлинные партии: одну либеральную и другую консервативную. А в настоящее время каждая из обеих партий разделена на фракции».

К сопернику-республиканцу Рузвельт был явно несправедлив, и это тем более очевидно, что свои оценки он высказывал не только в пылу избирательной борьбы, но и в доверительных беседах с близкими соратниками. В пренебрежительных суждениях о Дьюи играли роль как личные, так и политические эмоции.

В действительности же Томас Дьюи (1902—1971) считался честным и эффективным администратором, не лишенным либеральных настроений. Он уменьшил налоги, удвоил отчисления на образование, снизил сумму задолженности штата более чем на 100 миллионов долларов. Губернатор штата Нью-Йорк, что было особенно важно, первым в стране провел закон штата, запретивший расовую дискриминацию при найме на работу. Он сыграл важную роль в создании скоростной магистрали по территории штата, впоследствии получившей его имя. Противники Дьюи резко упрекали его за поддержку смертной казни (за годы его губернаторства в штате были казнены более девяноста человек), которая, однако, отнюдь не свидетельствует о его политической ориентации. В начале Второй мировой войны Дьюи был изоляционистом, но со временем изменил свою внешнеполитическую позицию и к 1944 году считался сторонником создания международной организации безопасности с участием США. Таким образом, в своей партии он являлся лидером умеренных либералов.

В ходе предвыборной кампании Дьюи обрушился с обвинениями в коррупционности и неэффективности управления при проведении рузвельтовского «Нового курса», упрекал администрацию в том, что она якобы находилась под коммунистическим влиянием. Президент, по словам его конкурента, обременял страну дополнительными налогами и фактически уничтожал свободное предпринимательство.

В то же время Дьюи избегал острых дискуссий по внешнеполитическим вопросам, понимая, что здесь ему никак не удастся переиграть Рузвельта, под руководством которого США вместе с союзниками шли к победе в мировой войне. Правда, один раз он попытался вторгнуться и в эту область, причем в весьма резком тоне, заявив, что Рузвельт заранее знал о времени нападения японцев на Пёрл-Харбор. Республиканский кандидат добавил, что «вместо переизбрания ему следует объявить импичмент». Военные деятели испугались самой постановки вопроса, так как, дойди он до японцев, те могли бы заподозрить, что американцам известны их шифры. Генерал Маршалл убедил Дьюи не касаться этой темы, и с того времени больше в военную и внешнеполитическую области он предпочитал активно не вторгаться. Однако нагнетавшиеся обвинения в усилении налогового пресса, а значит, в государственной милитаризации страны, по существу, являлись атакой и на военную политику Рузвельта.

К тому же под конец кампании Дьюи чуть ли не сочувственно стал говорить, что Рузвельт сильно постарел, тяжело болен и вряд ли способен эффективно выполнять конституционные обязанности верховного главнокомандующего в условиях мировой войны. 29 июля 1944 года в газете «Вашингтон стар» появилась статья с рассуждениями о том, кто заменит Рузвельта на президентском посту, если он умрет сразу после выборов. Это была провокация, ибо даже американским школьникам отлично известно, что в этом случае на пост вступает вице-президент.

Рузвельт и на этот раз не участвовал в съезде Демократической партии, который состоялся в Чикаго и снова выдвинул его на президентский пост. Как раз в это время он вместе с Элеонорой, сыном Джеймсом, секретарем Грейс Тулли и помощниками отправился в очередную инспекционную поездку по стране. 21 июля, находясь в Сан-Диего, он получил известие о выдвижении. С открытой площадки своего вагона Рузвельт выступил перед собравшимися (речь транслировалась по радио), заявив о принятии предложения и определив основные направления, по которым он намеревался продолжать свою государственную работу: «Во-первых, победить в войне — победить быстро и убедительно. Во-вторых, создать международные организации для всего мира и так организовать вооруженные силы мира, чтобы они сделали войну невозможной в обозримом будущем. И в-третьих, создать для ветеранов, возвращающихся с войны, и для остальных американцев благоприятные экономические условия, обеспечивающие занятость и достойную жизнь».

Если имя кандидата на высший пост было очевидно, то по поводу кандидата в вице-президенты шел яростный торг Этот вопрос на выборах 1944 года был особенно острым, ибо несмотря на все попытки скрыть, что Рузвельт тяжело болен, об этом знали не только в его окружении — слухи распространялись по всей стране. Так что многие циничные политики прямо говорили, что, намечая вице-президента, они, по существу, подбирают будущего главу государства.