18.20. Мы у города Нижний Ломов. Самая запоминающаяся деталь: реклама на обочине — огромная (метра три) бутыль водки «Ломовский сувенир». Сколько стоит, не указано. Стоимость другого горючего (бензина) здесь — 7,4 рубля за литр.

18.45. Опять попали в полосу сплошного дождя. В.П. углядел в нем всю гамму оттенков, от серого до перламутрового. Вот что значит взгляд классика!

19.20 Въехали в город Беднодемьяновск. У дороги мангал без шашлыков и одинокая продавщица-шашлычница, как будто ждет, что ее саму на шампур нанижут (вот такие жуткие образы приходят с голодухи в голову). Проехали 1600 километров. У А.К. сей городок (как мы поняли — родина Д.Бедного, пролетарского поэта) вызвал следующие воспоминания.

А. К.:

...Для меня имя Демьяна Бедного — это далекое детство. Моя тетушка Нюра (Анна Ивановна) учит меня игре на балалайке. (Стоит заметить, что из известных мне поэтов на балалайке играли: Н.Клюев, В.Боков и я.)

Ученик я был старательный. Музыкальным слухом наделен был не очень, но все же довольно скоро выучился играть «Подгорную», «Во саду ли, в огороде...» и песню, особенно понравившуюся мне, — «Как родная меня мать провожала...» на стихи упомянутого Д.Бедного.

Помню, особый задор вызывали строчки «Без тебя большевики обойдутся» и «Лучше б ты женился, свет, на Арине». Почему? Теперь, хоть убейте, не отвечу, но тогда с этим «номером» даже умудрился выступить на концерте школьной самодеятельности и завоевал в подарок томик Есенина. Лишь став взрослее и узнав о неприятии поэтами друг друга, подивился такому совпадению.

При первом прочтении Сергея Есенина в памяти засели почему-то не знаменитые стихи: «Выткался над озером алый цвет зари» или «Спит ковыль, равнина дорогая», а такие вот строфы:

Эта история «Есенин — Бедный» интересна не только в связи с проездом через Беднодемьяновск, но еще и потому, что именно здесь мы приняли решение: завтра во что бы то ни стало побывать на родине Сергея Александровича в деревне Константиново под Рязанью.

Ну а завершить это лирическое отступление захотелось такими строчками «рязанского соловья»:

19.45. Пересекли границу Мордовии вскоре после того, как переехали речку Студенец.

Проезжаем первую мордовскую деревню. По замечанию

В.П., здесь даже козы блеют по-мордовски. Продолжаем тему о специализации встречных населенных пунктов (по торговле). Действительно, деревня от деревни отличается. В одной продают раков, в другой — пирожки, в третьей — срубы для бань...

20.00. Деревня Умёт — это настоящее чудо! Вся проезжая улица (километров пять-семь) — сплошная вереница всевозможных трактиров и харчевен с экзотическими названиями на любой вкус: «Без жены», «Русалка», «Браток», «Ё-моё», «Едун». Не говоря уже о всяких там «Светланах», «Катюшах», «Натали»... Есть и литературные кафе: «Руслан и Людмила», «Серебряное копытце». Последнее, вдали от родных мест, особенно согрело нам душу, хотя вряд ли хозяева читали сказы Бажова... (Митька: «А может, и читали! Не вы одни такие умные...»)

Есть солидные кирпичные строения, а есть домики на сваях, стоящие прямо в русле речки. Венеция, да и только! По всей деревне дым от шашлыков, крики зазывал, перекрывающие даже шум автомобилей, и запахи, запахи...

С.А. утверждает, что сия деревня на границе с Рязанской областью занесена в Книгу рекордов Гиннесса. Мы ему верим. Но непонятно: откуда берутся посетители для столь огромного числа этих «точек общепита»?

20.10. Въехали в Рязанскую область. Говорим о книгах в Магдебурге, где когда-то служил С.А. Как он читал книги на немецком языке, мы не поняли, но то, что там были очень доброжелательные продавцы, в памяти осталось...

20.35. Переехали через реку Цна. За сегодняшний день, который еще не кончился, прошли уже 1000 километров!

20.40. Видим разрушенную церковь. Потом еще несколько таких же. Удивляемся. У нас на Урале церкви восстанавливают, вкладывают в это дело бюджетные и спонсорские средства, пусть даже и в ущерб социальной сфере живущих поблизости людей, а тут, в центре России, запустение...

С точки зрения веротерпимости и конфессиональной принадлежности у нас в «копейке» полная демократия и никаких противоречий. А.К. каждый раз перед началом движенья произносит: «Ну, с Богом, мужики!» Говорит, что такому напутствию научился у полковника Хабарова Л .В., в прошлом легендарного коменданта Саланга и героя «Афганского дневника» Виктора Верстакова, а ныне — начальника военного факультета УПИ...

У каждого красивого храма притормаживаем, стараемся заснять его на видео и фотопленку. Вспоминаем и Есенина: «...и на известку колоколен невольно крестится рука...» Да и Кердана можно процитировать: «...прорастает церквями Россия, словно порослью бывшая гарь».

20.56. Город Шацк. По улицам шастают шац-янки (нетрудно догадаться, что сей каламбур принадлежит А.К., ностальгирующему таким образом по своей супруге Яне). А так, ничем не примечательный городок — по крайней мере, из окна автомобиля...

21.20. Наблюдаем необычайной красоты закат — ярко-красное, огненно-багряное, точно только что из сталелитейной домны, светило неспешно опускается в сиреневые облака (или дальний лес, кажущийся облаками). Пытаемся заснять это чудо, но на скорости не успеваем. Ведь действительно надо спешить, чтобы до полной тьмы отыскать ка-кой-нибудь кемпинг или гостиницу...

21.40. В густом сумраке заливаем в баки бензин на маленькой автозаправке в деревне Екатериновке — наверное, дальней родственнице города Екатеринбурга («Нашему забору двоюродный плетень»). На спидометре 2045 километров. За 30 литров бензина отдали 230 рублей.

Пока С.А. осуществляет заправку, остальные прогуливаются около машины. Холодно. Поют соловьи. Командор критикует замерзшего А. К. за отсутствие лирики в данный момент. Позвольте, какая уж тут лирика, если «змэрз, як Маугли»!

21.50. Вырываемся на оперативный простор. Снова наблюдаем полотнище заката — вылитый российский стяг: белый, синий, красный... Но гостиницы все нет. Похоже, Родина забыла про своих сыновей...

Пересекаем речку Нетрож. Каламбурим:

23.00. Путешествуем по ночным рязанским просторам. Узкая и неважная трасса. Встречный поток гигантских, сияющих огнями чудовищ. Это с ревом мчатся навстречу (пролетая в полуметре от нашей хрупкой «копейки») колонны дальнобойщиков. Уральцы, их коллеги, по ночам не ездят, а здесь просто непрерывные вспышки слепящих фар и других огней, которыми водители уснащают свои великанские фургоны. Зрелище, конечно, красивое, но утомительное для С.А. Да и на всех остальных действует отнюдь не расслабляюще! Кажется, возьмет такая «торпеда» на полметра левее — и... Командор сумрачно мурлычет под нос: «Знать не можешь доли своей...» Нельзя сказать, что это добавляет оптимизма остальным, но терпимость к чувствам соседа — одна из наших заповедей.