– Даже если твоя связь с Верити нарушена? – настойчиво спросил Баррич.

Я пожал плечами.

– Не знаю. Вот почему я сказал “возможно”.

Он провел рукой по заблестевшей шкуре Радди.

– Нужно попробовать сделать это, – сказал он решительно. – И чем скорее, тем лучше. Кетриккен не должна горевать и чахнуть без причины. Так она может потерять ребенка, – он вздохнул и посмотрел на меня: – Пойди и отдохни немного. Навести сегодня короля. Когда ты войдешь к нему, я прослежу, чтобы в королевских покоях не было лишних свидетелей тому, что обнаружит король Шрюд.

– Баррич, – возразил я, – слишком много неопределенности. Я даже не знаю, будет ли король бодрствовать сегодня, сможет ли он работать Скиллом и согласится ли он, если я попрошу его. Если мы это сделаем, Регал и все остальные узнают, что я человек короля. И...

– Прости, мальчик, – резко, почти грубо заговорил Баррич. – Тут на карту поставлено нечто большее, чем твое благополучие. Не то чтобы мне было совсем на тебя наплевать. Но для тебя же будет безопаснее, если Регал узнает, что ты владеешь Скиллом, а все прочие – что Верит жив, нежели все будут считать, что Верити умер, а Регал решит избавиться от тебя. Этой ночью мы должны попытаться. Может быть, мы потерпим поражение, но попробовать надо.

– Надеюсь, ты сможешь раздобыть где-нибудь эльфовой коры, – проворчал я.

– Что, начал испытывать к ней тягу? Будь осторожен, – он ухмыльнулся, – уверен, что я достану.

Я ответил ему улыбкой и ужаснулся самому себе. Я не верил, что Верити мертв. Вот в чем я признался себе этой улыбкой. Я верил, что мой будущий король жив, и собирался восстать против Регала и доказать, что это так. Единственный способ, который принес бы мне больше удовлетворения, – это сражение с топором в руках.

– Сделаешь мне одно одолжение? – спросил я Баррича.

– Что? – настороженно поинтересовался он.

– Постарайся беречь себя.

– Это – всегда пожалуйста. Лучше за собой последи.

Я кивнул и потом стоял молча, чувствуя себя очень странно. Через мгновение Баррич вздохнул и сказал:

– Ну что ж, пошли. Если мне случится увидеть Молли, ты бы хотел передать ей... что?

Я покачал головой.

– Только то, что скучаю без нее. Больше мне нечего сказать и нечего предложить ей.

Баррич посмотрел на меня. Странный взгляд. Сочувствие, но никаких ложных утешений.

– Я дам ей знать, – пообещал он.

Я вышел из конюшен, чувствуя себя повзрослевшим. Перестану ли я когда-нибудь оценивать себя по тому, как обращается со мной Баррич?

Я пошел прямо на кухню, надеясь раздобыть чего-нибудь поесть, а потом отдохнуть, как велел Баррич. Караульная была полна возвратившихся солдат, рассказывающих интереснейшие истории тем, кто оставался дома, и не забывающих одновременно уничтожать мясное рагу и хлеб. Я хотел взять еду и отнести ее в свою комнату. Но на кухне повсюду бурлили котлы, поднималось тесто и жарилось на вертелах мясо. Поварята сновали туда-сюда, что-то рубили и размешивали.

– Сегодня праздник? – глупо спросил я. Повариха Сара повернулась ко мне.

– О, Фитц, вернулся цел и невредим! – она улыбнулась, как будто сделала мне комплимент. – Да, конечно, мы празднуем победу в Нитбее. Но и тебя не забыли.

– Мы будем сидеть за праздничным столом, зная, что Верити мертв?

Повариха посмотрела мне в глаза.

– А чего бы захотел принц Верити, будь он здесь?

Я вздохнул.

– Он бы велел отпраздновать победу. Надежда народу нужнее, чем скорбь.

– Так и принц Регал сказал сегодня утром. Его слова, – удовлетворенно кивнула повариха. Она втирала специи в оленью ногу. – Конечно, мы горюем по нему. Но пойми, Фитц, он покинул нас. Это Регал остался здесь. Он остался здесь, чтобы присматривать за королем и охранять побережье. Верити больше нет, но Регал все еще с нами. И Нитбей не сдался пиратам.

Я прикусил язык и подождал, пока пройдет приступ ярости.

– Нитбей не пал, потому что Регал оставался здесь, чтобы защитить нас, – я хотел убедиться, что повариха действительно каким-то образом связывает эти два факта.

Она кивнула, продолжая натирать мясо. Толченый шалфей и розмарин, сказал мне мой нос.

– Это как раз то, что все время было нужно. Просто послать солдат. Скилл – это, конечно, очень хорошо, но зачем знать, что происходит, если все равно никто ничего не делает?

– Верити всегда посылал военные корабли.

– И они всегда приходили слишком поздно. – Она повернулась ко мне, вытирая руки о передник. – О, я знаю, что ты любил его, парень. У нашего принца Верити было доброе сердце. Он сжег себя, пытаясь защитить нас. Я не говорю плохого о мертвых. Я только говорю, что, работая Скиллом и гоняясь за Элдерлингами, нельзя покончить с этими пиратами. А вот принц Регал послал солдат и корабли, как только услышал. Это самое и нужно было делать все время с самого начала. Может быть, теперь, когда принц Регал начнет действовать, мы здесь и уцелеем.

– А король Шрюд?

Она неправильно поняла мой вопрос, и из ее ответа я узнал, что она думала на самом деле.

– О, он очень хорошо себя чувствует. Он даже спустится сегодня к празднику, ненадолго, конечно. Бедняга! Он так страдает! Бедный, бедный!

Мертвый. Она почти сказала это. Шрюд больше не был королем, он был для нее только бедным, несчастным человеком. Регал добился своего.

– Ты думаешь, наша королева будет на празднике? – спросил я. – В конце концов, она ведь только что услышала о смерти своего мужа и короля.

– О, я думаю, она будет, – повариха кивнула сама себе, перевернула ногу и начала натирать травами другую сторону. – Люди говорят, что она ждет ребенка, – голос поварихи звучал скептически. – Она хочет объявить об этом сегодня.

– Ты сомневаешься, что она беременна? – спросил я тупо.

Повариха не обиделась.

– О, в этом я не сомневаюсь, раз она так говорит. Просто все это кажется мне немного странным. Почему она решила сообщить об этом после того, как пришло известие о смерти Верити, а не до этого?

– Как это?

– Ну, некоторые удивляются.

– Удивляются чему? – спросил я холодно. Повариха искоса взглянула на меня. И я проклял свое нетерпение. Я совершенно не хотел, чтобы она замолчала. Мне нужно было услышать слухи. Все.

– Ну... – она помедлила, но не смогла пренебречь благодарным слушателем. – Просто всегда странно, когда женщина долго не беременеет, а потом, после отъезда мужа, вдруг заявляет, что ждет ребенка от него. – Она огляделась, чтобы увидеть, не слушает ли нас кто-нибудь еще. Казалось, все были заняты работой, но я не сомневался, что несколько человек навострили уши. – Почему сейчас? Ни с того ни с сего. А если она знала, что беременна, то чем думала, разъезжая по ночам на лошадях? Разве будет так вести себя королева, которая должна родить наследника трона?