Одаренного Скиллом можно рассматривать как полную противоположность “перекованным”. Такой человек может даже с далекого расстояния узнавать, что думают или чувствуют другие. Если он в совершенстве владеет Скиллом, то способен передавать другим собственные мысли и чувства. Будущий король Верити мог достичь сознания любого человека, где бы тот ни находился, но он говорил, что “перекованные”, по-видимому, не ощущают его Скилла, а стало быть, он не может чувствовать того, что чувствуют они, и читать их мысли. Это, однако, не значит, что они совсем не чувствительны к Скиллу. Мог ли Скилл Верити притягивать их к Баккипу? Возможно, он пробуждал в “перекованных” голод, воспоминания о том, что они потеряли. Поскольку им приходилось преодолевать огромные расстояния по пересеченной местности, ими должно было двигать какое-то сильнейшее побуждение. И когда Верити покинул Баккип, отправившись в свое путешествие, движение “перекованных” к Баккипу прекратилось.

Чейд Фаллстар.

Мы подошли к двери короля Шрюда и постучались. Шут открыл ее. Я заметил Волзеда среди пирующих. Он остался там и после ухода короля.

– Впусти меня, – сказал я тихо в ответ на испепеляющий взгляд шута.

– Нет, – сказал он спокойно и начал закрывать дверь. Я надавил на нее плечом, и Баррич помог мне. Это был первый и последний раз, когда я использовал силу против шута. Я не получил никакого удовольствия, доказав, что физически сильнее, чем он. Выражение его лица, когда я отодвинул его, было таким, какого никто не должен видеть на лице друга.

Король сидел перед камином и что-то бормотал. Будущая королева тоскливо сжалась подле него, а Розмэри дремала у ее ног. Кетриккен встала и с удивлением посмотрела на нас.

– Фитц Чивэл? – спросила она тихо. Я быстро подошел к ней.

– Я должен многое объяснить, и у меня для этого очень мало времени. То, что нужно сделать, должно быть исполнено сейчас, немедленно, – я помолчал, обдумывая, как лучше растолковать это ей. – Вы помните день вашего обручения с Верити?

– Конечно, – она посмотрела на меня так, как будто я внезапно помешался.

– Он использовал тогда Августа, члена группы Скилла, чтобы оказаться рядом с вами, в вашем сознании, и открыть вам свое сердце. Вы помните это?

Она покраснела.

– Конечно, я помню. Но я не думала, что кто-то еще знает об этом.

– Немногие знают, – я огляделся и увидел, что шут и Баррич слушают этот разговор с широко раскрытыми глазами. – Верити обращался к вам Скиллом через Августа. Он очень силен в Скилле, вы знаете. Вы знаете также, как он защищает Скиллом наши берега. Это родовая магия, талант семьи Видящих. Верити унаследовал ее от своего отца. А я получил некоторую долю Скилла от моего.

– Почему ты мне это рассказываешь?

– Потому что я не верю в то, что Верити умер. Раньше, как мне говорили, король Шрюд был силен в Скилле. Теперь это уже не так. Его болезнь истощила Скилл, так же как многое другое. Но мы можем убедить его попытаться связаться с Верити. Если ему удастся. Я могу дать ему мою силу, чтобы поддержать его. И тогда он, возможно, дотянется до Верити.

– Это убьет его, – без выражения произнес шут. – Я слышал о том, сколько сил Скилл забирает у человека. У моего короля нечего отдать ему.

– Не думаю, что это случится. Если мы свяжемся с Верити, будущий король оборвет связь, прежде чем она повредит его отцу. Не раз он так поступал, когда использовал мою силу.

– Даже шуту видна твоя ошибка, – шут подергал рукава своей красивой новой рубашки. – Если ты свяжешься с Верити, откуда мы узнаем, что это правда, а не представление?

Я раскрыл рот, чтобы сердито возразить, но шут предостерегающе поднял руку.

– Конечно, мой дорогой Фитц, мы все поверим тебе, потому что ты наш друг и действуешь в наших интересах. Но другие могут усомниться в твоих словах.

Его сарказм уколол меня, но мне удалось промолчать.

– А если ты не свяжешься с Верити, что мы получим? Изможденный король, которого в самом ближайшем будущем объявят недееспособным, скорбящая королева, которая должна, вдобавок ко всем своим горестям, сомневаться, не оплакивает ли она человека, который еще жив. Нет. Мы ничего не выигрываем, даже если у тебя получится, потому что нашей веры в тебя будет недостаточно, чтобы остановить колеса, которые уже завертелись. И мы очень много потеряем, если ты потерпишь поражение. Слишком много.

Они смотрели на меня. Даже в темных глазах Баррича был вопрос, как будто он вдруг усомнился в целесообразности того, что сам уговаривал меня сделать. Кетриккен стояла очень тихо, как будто боялась, что слабый луч надежды, который я зажег для нее, вдруг погаснет. Я жалел о том, что не подождал и не поговорил сперва с Чейдом. Но я подозревал, что у меня не будет другого случая собрать в этой комнате всех этих людей в отсутствие Волзеда и Регала. Это следовало сделать сейчас или не делать никогда. Я смотрел на единственного человека, который не наблюдал за мной. Король Шрюд лениво следил за бушующими языками пламени в камине.

– Он все еще король, – сказал я тихо. – Давайте спросим его, и пусть он решит.

– Нечестно! Он не в себе! – Шут встал между нами. Он поднялся на цыпочки, чтобы посмотреть мне прямо в глаза. – От этих трав, которыми его опаивают, он послушен, как рабочая лошадь. Попроси его перерезать себе горло, и он с радостью возьмет у тебя нож.

– Нет, – раздался дрожащий голос. – Нет, мой шут, я еще не так далеко зашел.

Мы ждали, затаив дыхание, но король Шрюд больше не сказал ничего. Наконец я тихо пересек комнату и сел рядом с ним.

– Король Шрюд? – умоляюще сказал я.

Его взгляд встретился с моим, метнулся в сторону и неохотно вернулся. Наконец он посмотрел на меня.

– Вы слышали все, о чем мы говорили? Мой король, вы верите, что ваш сын мертв?

Он разжал губы и сделал глубокий вдох.

– Регал сказал мне, что Верити мертв. Он получил... известие.

– Откуда? – спросил я осторожно. Король медленно покачал головой.

– Посланец... я думаю...

Я повернулся к остальным.

– Известие должен был принести гонец. С гор. Потому что Верити должен быть уже там сейчас. Он почти добрался туда, когда им пришлось отослать Баррича. Я не верю, что гонец мог проделать весь путь с гор и не задержаться, чтобы передать это сообщение лично Кетриккен.

– Сообщение могли передавать от человека к человеку, – неохотно сказал Баррич. – Для одного человека и одной лошади – это слишком изнурительное путешествие. Гонцу пришлось бы менять лошадей или передавать свою новость другому человеку на другой лошади. Последнее более вероятно.

– Возможно. Но сколько времени нужно, чтобы такая весть дошла до нас с гор? Я знаю, что Верити был жив, когда отсюда уезжал лорд из Бернса, потому что в тот день король Шрюд использовал меня, чтобы говорить с ним. В ту ночь, когда мы с королем потеряли сознание у этого камина. Вот что произошло тогда, шут, – я помолчал. – Мне кажется, что я чувствовал Верити в своем сознании во время битвы в Нитбее.