М-р Робертс: И Хенсон?

М-р Ганнетт: И Хенсон.

М-р Робертс: И он сам?

М-р Ганнетт: Да, сэр.

М-р Робертс: И на своих двух санях он вез все свои приборы, инструменты, провизию для четырех человек и 32 или 36 собак на 22 дня?

М-р Ганнетт: Я не помню, на сколько дней; должно быть, на большее количество, так как они не ожидали, что так быстро вернутся назад.

В официальном документе, составленном после окончания слушаний, Робертс подвел итог[258]:

Эти выдержки из показаний ясно дают понять, что мистер Ганнетт, после того как им были тщательно изучены доказательства и отчеты кэптена Пири, не имел представления, сколько дней понадобилось кэптену Пири с момента, когда он расстался с Бартлеттом, чтобы дойти до полюса и вернуться на «Рузвельт»… Можно отметить также, что мистер Ганнетт, в результате тщательного изучения доказательств и отчетов кэптена Пири, сообщает, что во время решающего броска к полюсу кэптен Пири имел следующие снаряжение и сопровождение: двое саней, 36 или 32 собаки, 2 эскимоса и Хенсон. Позже из показаний кэптена Пири мы узнаем, что во время того решающего броска у него было 40 собак, 5 саней и люди в количестве шести человек. Это расхождение в столь важном пункте дает убедительное основание утверждать, что исследование комитета Географического общества было каким угодно, но только не тщательным.

Стенограмма:

М-р Робертс: Кто-нибудь еще, кроме мистера Николса и мистера Пири, выступал перед вашим комитетом и давал информацию по этому вопросу?

М-р Ганнетт: Нет.

М-р Робертс: Другими словами, ваш комитет не вызвал никого из других членов отряда для подтверждения заявлений, сделанных мистером Пири?

М-р Ганнетт: Нет…

М-р Робертс: Выражали ли вы какое-нибудь мнение относительно того, дошел Пири до полюса или нет, до того, как вы стали членом этого комитета?

М-р Ганнетт: Ох, какой вопрос… Я не помню, чтобы я выражал какое-нибудь свое мнение.

М-р Робертс: Причина, по которой я задаю этот вопрос, состоит в следующем. Вы, конечно, знаете: в нашей стране существует мнение, что мистер Пири не предстал перед независимыми экспертами, а заглянул, так сказать, домой к своим друзьям, что комитет, назначенный для исследования его данных, был к нему расположен; и нашему комитету было сделано заявление о том, что некоторые члены того комитета, ну, скажем, не враждебно относились к мистеру Пири, но весьма скептически и были вынуждены принять его заявление вопреки своему неверию – все это причина того, почему я задал вам этот вопрос: выражали ли вы свое мнение?

М-р Ганнетт: …Я думаю, будет справедливым сказать, что я его друг, но, мне кажется, я не встречался с ним и десяти раз за всю жизнь; мы знакомы, и это все. Я думаю, что с Титтманном аналогичная ситуация.

М-р Робертс: Это не ответ на поставленный вопрос… Что я хотел бы узнать, если вы потрудитесь ответить, так это ваш собственный настрой. Поверили ли вы до того, как увидели доказательства, что Пири дошел до полюса, или ваш разум был абсолютно чист в этом отношении?

М-р Ганнетт: Все, кто знает репутацию Пири, знают и то, что он не будет лгать. Я знаю его репутацию.

М-р Робертс: Справедливым выводом будет, что вы поверили в его заявление, когда оно впервые появилось в прессе, до того, как вы увидели доказательства?

М-р Ганнетт: Да, я определенно поверил.