Иногда Марк подумывал изваять своего бога. Однако до сих пор ему не хватало времени – или он внушал себе, что слишком занят. Правду сказать, Марк боялся взяться за дело, страшился не уловить совершенства божественного юноши. Возможно, когда-нибудь он будет готов.

Аполлодора пришла к нему в сад. Он взял жену за руку.

– Муж мой, мне нужно кое-что тебе сказать.

Марк заглянул ей в глаза и ахнул:

– Но почему ты раньше молчала?

– Я хотела, чтобы ты узнал прежде всех, включая отца, и решила не говорить до его ухода. Сообщим ему завтра.

– Ребенок? Наше дитя! Ты уверена?

– Абсолютно.

При свете звезд Пинарий смотрел ей в лицо. Он надеялся, что у ребенка будут ее роскошные черные волосы и темные глаза. Он прикоснулся к фасинуму и прошептал благодарственную молитву юноше, являвшемуся во снах.

121 год от Р. Х.

Весело насвистывая марш, заученный в дакийских кампаниях, Марк шагал по древнему Форуму мимо храма Кастора и Дома весталок.

Стояло погожее утро позднего апреля, и все вокруг казалось Марку еще красивее, поскольку накануне у него родился здоровый сын. Младенец больше походил на отца – с золотистыми волосами и ярко-голубыми глазами, которые, по словам повитухи, должны были со временем стать зелеными. Марк назвал мальчика Луцием и сожалел лишь о том, что отец не дожил до появления внука, нареченного в его честь.

Жизнь была прекрасна. Марк с удовольствием работал, в данный момент – совместно с Аполлодором создавая проект статуи Луны. Мастер был воодушевлен как никогда. Сейчас Марк направлялся на участок уточнить кое-какие замеры. Приблизившись к амфитеатру Флавиев с возвышающимся рядом Колоссом, он представил подле них статую Луны и ощутил озноб восторга.

Его маршрут пролегал мимо того места, где Колосс стоял раньше; теперь там закладывался фундамент храма Венеры и Ромы. Окончательный вид святилища держался в тайне. Адриан надзирал за строительством во всех его аспектах, полностью отстранив Аполлодора и запретив помощникам показывать чертежи тем, кто напрямую не вовлечен в проект. Император исполнился решимости доказать, что ему под силу соз дать шедевр самостоятельно, без помощи извне. Аполлодору, конечно, было любопытно, но он отказался от стараний вникнуть в дело, бросив все силы на создание Колосса Луны. Судя по размаху работ, храм ожидался огромный. Такая громадина на месте вестибула Золотого дома в любом случае сделает здание заметным ориентиром, как бы оно ни выглядело.

Марк прибыл на отведенный под статую Луны участок, извлек моток бечевки, компас, восковую табличку и стило, сделал замеры. Какое-то время он просто стоял, тешась мыслью, что придет день, когда венец Аполлодоровых трудов поразит весь мир, а сам он приведет сюда малыша Луция и скажет: «Я тоже приложил к нему руку».

Он миновал амфитеатр Флавиев и достиг большого банного комплекса, построенного Аполлодором для Траяна. Как все, что возводил Траян, термы отличались размахом и были с исключительным вкусом украшены картинами и скульптурами в общих помещениях, а бассейны обрамляла цветная мозаика. Помимо собственно терм и двориков для гимнастических упражнений, здесь имелось огромное количество залов, где можно было подстричь волосы или обработать ногти, выпить чашу вина или перекусить, прочесть библиотечный свиток или просто посидеть за беседой с друзьями. Предусматривалось и множество закутков, где посетители наслаждались близостью – иногда с проститутками, а иногда и друг с другом. В термах учли поистине все аспекты жизни. Однажды скурра Фавоний сказал Марку, что идеал существования – рождаться, жить, производить потомство и умирать, не покидая терм.

Марк оставил одежду и обувь в раздевалке. Пол, подогретый трубами с горячей водой, был восхитительно теплым. Подогревались и стены. Перебросив через плечо простыню для вытирания, он устремился к ближайшему горячему водоему. В затемненном помещении стоял пар. Глаза Марка еще не привыкли к полумраку, а его уже окликнули. Видимо, тесть прибыл раньше.

– Как поживает мой новорожденный внук? – спросил Аполлодор, когда Марк устроился рядом в бассейне. Вода была так горяча, что погружаться пришлось очень медленно.

– Горласт, как и вчера, – расплылся в улыбке Марк. – Повитуха говорит, что легкие у него будь здоров.

– Славно, славно!

– Прими поздравления в связи с рождением сына, Марк Пинарий.

Марк огляделся, удивленный голосом императора, которого не заметил в клубах пара. Адриан был совсем рядом; он по грудь погрузился в воду и прислонился к стенке. Позади, скрестив ноги, сидел красивый молодой раб со щипцами, которыми он завивал сырые от пара волосы императора. Присутствовали и другие слуги, которых Марк принял за секретарей и телохранителей.

– Благодарю тебя, Цезарь.

– Прими и мои поздравления, Марк Пинарий, – произнес человек, находившийся подле Адриана: Светоний, некогда заведовавший имперскими архивами, но ныне повышенный до личного императорского секретаря.

– Благодарю тебя, Светоний.

– И я тебя поздравляю. – Говорившего не было видно сквозь пар, различались только рыжие кудри, но Марк узнал голос. Благодаря дружбе со Светонием и собственному умению втереться в доверие Фавоний изловчился добиться расположения императора. – Поздравляю не только с рождением сына, но и с великолепной бородой, которую ты отпустил. Твое прекрасное лицо подобно картине в золотом обрамлении.

– Бороды и правда нынче в моде, – ответил Марк, застенчиво теребя жесткую светлую бородку, к которой еще не привык. – Тесть мой, направляя приглашение встретиться здесь, ты не предупредил о приходе Цезаря.

– А какая разница? – осведомился Фавоний. – Нарядился бы получше? – Он рассмеялся собственной шутке.

– На самом деле мы встретились совершенно случайно, – сказал Адриан. – Но раз уж Аполлодор оказался здесь, как и я, возможно, сами боги нас свели. Я усматриваю тут знак того, что пора мне, Аполлодор, кое-что тебе показать.

– Почту за честь, что бы ни соизволил показать мне Цезарь, – отозвался Аполлодор.

Марк глянул на скурру в ожидании скабрезной реплики, но Фавоний придержал язык. У Адриана было неважно с юмором, особенно когда дело касалось его самого, уж тем более – внешности. Здесь он разительно отличался от Траяна, которого обидеть было невозможно.

Марк не впервые встретил Адриана в термах. У императора вошло в обычай посещать общественные бани и разгуливать среди посетителей под видом простого гражданина, предающегося радостям городской жизни. Аполлодор видел в этом желание продемонстрировать единство с народом, что Маленькому Греку давалось труднее, чем Траяну. За спиной Адриана Фавоний как-то заявил Марку, что император зачастил в термы, поскольку ему нравится смотреть на обнаженных юношей.

Адриан, лоб которого покрылся бусинами пота, предложил перейти в холодный бассейн. Когда все выбрались из горячей ванны и направились в соседнее помещение, Марк заметил, что Фавоний постарался как можно больше прикрыть простыней пухлое розовое тело, тогда как Адриан остался нагим, а простыню прихватил мальчик, который завивал ему волосы. Императору и впрямь незачем было стыдиться своего сложения. Марк вспомнил Юпитера в изображении великих скульпторов прошлого, взирая на сорокапятилетнего императора с широкими плечами, могучей грудью и густой, местами посеребренной бородой.