– Всего один день, – тихо прошептал он. – Она пошла, чтобы с ним навсегда проститься, накануне того дня, когда я вернулся. Мы с ней разминулись всего на один день.

Джонатан снова прочитал записку и разжал пальцы, позволив ветерку ее подхватить. Листок тут же пропал из вида, растворившись в сиянии солнечных лучей. Потом они увидели его плывущим по реке – желтоватое пятнышко, увлекаемое течением. Ветер шумел в голых ветвях деревьев, растущих рядом с мостом. Река тихо плескалась под ними. Ворота желоба, подающего воду к мельнице, были закрыты, в нем было сухо, и колесо не вращалось.

– У тебя грустные глаза, моя любимая. Расскажи, о чем задумалась, – попросил Джонатан. – Тебе жаль уезжать из Бата?

– Нет. С чего мне об этом жалеть? – улыбнулась Рейчел. – Просто мне снова и снова приходит в голову, что Бог распорядился очень странно, дав одно лицо и мне, и Аби, и Элис.

– Но у вас лица не совсем одинаковые. Твое, конечно, похоже на лицо Элис, но не как две капли воды. Взглянув на тебя впервые, я действительно увидел ее, но тогда я был не в себе и к тому же не совсем трезв. Я видел то, что хотел видеть. Теперь же при взгляде на тебя я замечаю только мою Рейчел. – Он протянул руку и коснулся ее щеки. – Женщину, которую я обожаю, и она очень сильно отличается от девушки, которую я любил когда-то. А еще тут, по-моему, сыграло роль Провидение.

– Провидение?

– Твое лицо послужило причиной нашей встречи, так что обычным стечением обстоятельств ее не объяснить. Она не могла быть случайной, ведь ты единственная, кто мог заставить меня… кто сумел помочь мне еще раз стать самим собой.

– Мне нравится эта мысль, – невесело улыбнулась Рейчел. – Она означает, что мой первый несчастный брак служил благородной цели, – проговорила она.

Джонатан поморщился.

– Лучше не будем об этом. Не нужно о нем говорить, – предложил он.

– Ладно, – согласилась Рейчел. – С этого дня больше ни слова. – Она замолчала, уставилась на изумрудную воду и смотрела на нее так долго, что закружилась голова. – Эта река у нас троих забрала сестер, – прошептала наконец она.

– Что?

– У тебя, у меня и у Пташки. Ее воды унесли Элис и Аби, после чего те пропали без следа. Однако она вынесла на берег Ричарда Уикса всего через несколько часов после того, как он утонул. Возможно, в ней живет некий дух, который принимает лишь тех, кто чист сердцем, и отвергает остальных. – Она увидела, как лицо Джонатана помрачнело, что случалось всякий раз, когда ему напоминали о кровном родстве с Элис или произносили при нем имя Ричарда Уикса. – Прости меня, – поспешила извиниться Рейчел. – Я просто подумала вслух. Мне нужно следить за своими словами.

– Нет, никогда этого не делай, – возразил Джонатан. – Никогда не следи за своими словами – обещай мне. В моей жизни и так было чересчур много недомолвок. Всегда говори, что думаешь, и я стану поступать так же. Говори, даже если тебе придет на ум то, чего мне лучше не знать. Обещай.

– Хорошо, обещаю, – отозвалась Рейчел. Она взглянула на хмурое лицо Джонатана и поняла, что его по-прежнему что-то заботит. – Мое сердце было мертво после того, как я лишилась семьи, – тихо продолжила она. – В течение многих лет я спала… Но ты меня разбудил, Джонатан.

Она приложила кончики пальцев к его рту и почувствовала, как дыхание любимого пресеклось. Он отвел ее руку в сторону и поцеловал Рейчел в губы. От этого нежного и безмолвного поцелуя небо стало бездонным, а мост задрожал под ногами. Когда их губы разъединились, наваждение еще продолжалось. Джонатан, безмятежный и умиротворенный, придержал рукой затылок Рейчел и прижался лбом к ее лбу.

Услышав шаги, Рейчел неохотно оглянулась.

– Гляди, это идет Пташка, – сказала она.

Пташка шла по дороге, ведущей из Батгемптона. В руке она держала соломенную шляпку, сиреневая лента которой волочилась по земле. Солнце играло в ее рыжих волосах, светило в глаза и заставляло щуриться. Рейчел впервые подумала о том, как эта девушка на самом деле молода. Теперь, когда в ней угасло желание отомстить, Пташка больше не казалась самоуверенной и, как ни странно, стала похожа на чем-то обеспокоенную пичужку. Она затруднялась найти правильный тон при общении с Джонатаном и в его присутствии робела. «Пташка знала, как действовать, когда ею руководила ненависть. Теперь она в растерянности».

– Ну, ты ее видела? С ней все в порядке? – спросила Рейчел.

Пташка кивнула, встала рядом с ними и оперлась на парапет.

– Да. Бриджит… Бриджит заплакала, узнав об участи Элис. А потом поблагодарила меня за то, что я рассказала ей правду. Она даже… даже попросила прощения. За то, что не верила мне все эти годы, когда я настаивала на том, что Элис убили, – проговорила Пташка, бросая виноватый взгляд на Джонатана.

– Как думаешь, она сумеет без тебя обойтись?

– Она, конечно, расстроена. Да и здоровье у нее по-прежнему неважное. Но весна не за горами. Будем надеяться, что ей полегчает, когда станет теплее. Я дала слово написать, как только мы обоснуемся на новом месте. И обещала прислать денег.

– А что, если ей отправиться в Дорсетшир вместе с нами? Уверен, для нее всегда найдется комната… – предложил Джонатан, но Пташка покачала головой.

– Она говорит, что слишком стара, чтобы ехать в такую даль. А Батгемптон стал для нее родным. Она… – Пташка замолчала, нахмурилась и занялась каменным парапетом. По тому, как тщательно девушка выколупывала ногтем лишайники из его трещин, Рейчел поняла, что ей не слишком нравится то, о чем она собирается сообщить. – Именно Бриджит забрала письма Элис, – продолжила наконец Пташка. – Те самые, которые хранились в шкатулке из розового дерева. Лорд Фокс ей приказал. Понимаете, сэр, я ему проболталась, что вы с Элис переписывались. Она взяла шкатулку вскоре после исчезновения Элис и передала ему. Он не сказал, зачем они понадобились. Наверное, лорд Фокс хотел уничтожить все, что свидетельствовало о вашей с Элис переписке, сэр.

– Но… почему Бриджит не призналась, что взяла письма, раньше? Ведь она знала, что ты их ищешь! – воскликнула Рейчел.

– Она боялась мне об этом сказать, – смущенно ответила Пташка.

Рейчел улыбнулась:

– Понятно. На ее месте я бы, пожалуй, тоже не решилась.

– Я не страшная, – возразила Пташка.

– Нет, страшная, – подхватили Рейчел и Джонатан почти в один голос.

Рейчел виновато улыбнулась и добавила:

– Вернее, была страшной.

Какое-то время все трое смотрели на воду, погруженные каждый в свои мысли.

Затем Пташка робко спросила:

– Мистер Аллейн, а не говорила вам Элис о моих родных? Я ее часто спрашивала, не удалось ли ей о них что-нибудь узнать, но она молчала. Может, кто-то меня искал? Мне иногда кажется, что Элис о них что-то знала, но скрывала от меня…

– Нет, не говорила, – покачал головой Джонатан. – Насколько мне известно, она не очень старательно наводила справки. Боялась, что тебя у нее отберут.