litbaza книги онлайнСовременная прозаОбитель - Захар Прилепин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 145 146 147 148 149 150 151 152 153 ... 192
Перейти на страницу:

– Тпру! – вздёрнул вожжи сопровождающий.

Оглянулся на Артёма, хотел снова заругаться, но было лень, и посоветовал лениво:

– За телегу держись, шакал.

Артём схватился за телегу.

Красноармеец отвернулся, и Артём тут же, как в детстве, завалился на телегу животом, свесив ноги – вроде и не едешь особенно, но и не бежишь, всегда можно соскочить и сделать вид, что ничего такого не было.

Красноармеец не слышал теперь ни поспешающего топота арестантских ног, ни рвущегося и свистящего дыхания, но делал вид, что не замечает этого.

И не оглядывался.

Он был добрый человек.

“Как я мог подумать, что меня сегодня не станет?” – думал Артём, разглядывая уши и затылок красноармейца.

…Немного согрелся, пока бежал.

На ступне подсыхал лошадиный навоз.

Кровавая размазня на лице окончательно ссохлась, ветром овеваемая. Если улыбался – с лица опадал сразу целый кусок красно-чёрной извёстки. Он улыбался.

“…Если б святые… под своей извёсткой… умели улыбаться, – в дробной скорости движения телеги думал Артём, – может быть, тоже… их лица… были бы нам лучше видны…”

* * *

В майском или июньском мареве соловецкий монастырь, на подходе к нему, мог напомнить купель, где моют младенца. В октябре под сизым, дымным небом он стал похож на чадящую кухонную плиту, заставленную грязной и чёрной посудой, – что там варится внутри, кто знает.

Может, человечина.

От Никольских ворот Артём добрёл пешком – в бумаге значилось, что его определили в духовой оркестр.

Вид у него был, даже по соловецким меркам, редкий – грязные, рваные подштанники, носки в лошадином навозе, пиджак – весь в крови и тоже рваный, кусок чёрной простыни торчит из-за пазухи, грудь, живот и ноги присыпаны соломой, морда кровавая, одичавшая, нос распух, одно ухо больше другого – не притронуться…

“…Кажется, – вспоминал Артём, – это беспризорная сволочь вцепилась в него своими отвратительными голубиными когтями: «…куада, а мне? куада, а мне?»”.

Хромой и битый, явился по месту назначения в бывший Поваренный корпус, попросил кого-нибудь главного, вроде дирижёра, долго ждал.

Мир вокруг был громкий, ломкий, много новых цветов, запахов, проходящие мимо разговаривали в полный голос и смеялись о сущих пустяках.

Совсем недавно он был похож на этих людей.

Где-то топилась печка. Знание об этой печке было сродни знанию ребёнка, что у него есть мама, и она за ним когда-нибудь придёт, он не останется без её любви и заботы. С этим знанием можно было жить.

…Наконец, к нему вышел стремительный, высокий человек – он был сосредоточен, думал о чём-то своём, но в двух шагах от Артёма увидел вдруг своего гостя, резко, как стену заметил, встал и тут же убрал руки за спину.

– Валторна? – спросил.

Артём почесал щёку, потом осмотрел свою обезьянью, с кривыми и твёрдыми пальцами, руку, увенчанную чёрными, местами поломанными ногтями.

– Есть хочу. И умыться. Потом – валторна.

– Они просто издеваются надо мной, – сказал, обращаясь к гулким и сырым пространствам Поваренного корпуса высокий человек, похоже, собираясь уйти.

– Я им передам, – пообещал Артём, глядя на свои пальцы, которые никак не удавалось выпрямить.

Человек остановился и погладил свою голову бережным движением, словно успокаивая себя.

…Артёма провели к рукомойнику, вода была холодной, зато помещение умывальни не далее как вчера топили, – Артём теперь мог, подобно насекомому, уловить малейшее присутствие тепла.

Он начал умываться и скоблить голову, вода скоро кончилась. Посудина рукомойника покрылась слоем грязи. В этой грязи можно было разглядеть и клопов, переживших нежданный потоп.

Кто-то без стука вошёл и положил на край рукомойника мыло.

– Вода кончилась, – не оглядываясь, произнёс Артём.

Немного погодя принесли ведро воды и поставили у входа.

Сняв крышку рукомойника, Артём, чертыхаясь, вылил туда полведра – почувствовав при этом, что стал слаб и шаток.

Плеснув на руки, Артём намылил лицо, голову и шею – и долго, долго умывался: вода была немногим холоднее холода, который он принёс внутри, а лицо оказалось очень большим, сложным, разнообразным – его можно было бы умывать целый день.

Потом потащил обрывок простыни из-за пазухи – она прилипла к телу, пришлось, не без некоторого наслаждения, содрать её.

Этой простынёй вытер глаза – всё лицо побрезговал: хоть простынку, в буквальном смысле, от себя оторвал – запах от неё шёл подлый, не родной.

Вторую простынку приспособил, чтоб вытереть руки, которые раза с четвёртого отмыл-таки до локтей; выше уже не было сил.

– Ну что, – сказал вслух Артём, выпрямляясь у рукомойника, – давайте вашу валторну. Сыграю вам… соловецкий вальсок, – и почему-то сразу вспомнил Афанасьева.

К закутку, где он плескался, спешно подошли два человека – мужчина и женщина: каблуки и сапоги определить по звуку было не сложно. Каблуки перестукивали быстро, а сапоги их, будто нехотя, нагоняли.

– Где он? – взволнованно и нерешительно спросила женщина. – Здесь?

“Дура какая, – подумал Артём. – Совсем страх потеряла…”

– Здесь, умывается, – ответил дежурный. – Только он… не по форме… В одних подштанниках…

– Я всё принесла ему.

“Ох и дура”, – ещё раз подумал Артём.

Человек в сапогах молчал – он, кажется, был в недоумении: с чего бы это сотрудница ИСО носит брюки какому-то перезревшему леопарду.

Артём тихо открыл дверь, выглянул в коридор и сказал:

– Я здесь.

Галя смотрела на него в упор и глаза её на миг расширились.

Вопрос, который возник внутри неё, был обращён не к Артёму – “Ты?” – а к самой себе – “…Он?”

“…Как бы Галя не убежала с моими брюками…”, – успел подумать Артём.

Протянул руку за свёртком.

Она уже справилась с собой. Коротко кивнув Артёму, передала ему мягкий, в газету завёрнутый пакет – так могла только женщина сделать.

– Переодевайся, – сказала; надо же было что-то сказать.

– Сейчас, – сказал Артём: он должен был что-то ответить.

В пакете оказались штаны, рубаха и, вот тебе и раз, вязаная кофта.

Артём поскорее, цепляя пальцами ног, избавился от своих заскорузлых и чудовищных носков, оставив их пока валяться на полу, следом стянул подштанники, хотел выбросить в мусорную корзину, но, с отвращением передёрнув плечами, вспомнил: “…а вдруг опять на Секирку?” – и, свернув своё поганое бельё, кинул его на всё ту же распахнутую на полу газету, привязчивым глазом зацепив несколько жестяных заголовков.

1 ... 145 146 147 148 149 150 151 152 153 ... 192
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?