С большими трудностями, но экспедиция взяла приступом суровые скалистые перевалы. Перед ними во всю ширь горизонта раскинулась удивительной красоты горная страна, сверкающая в лучах солнца. Судя по карте, примерно через сутки экспедиция должна была вновь оказаться в местности с благоприятными климатическими условиями.

* * *

На границе бывшей Российской империи и Афганистана экспедиции встретился пограничный столб. Это был четырёхметровый обелиск, вытесанный из белого известняка с широким трёхступенчатым основанием. На вершине столба блестела на солнце медная табличка с двуглавым орлом.

При виде этого символа недавнего величия России Одиссей испытал гордость за державу, чьи границы простирались так далеко. Одно дело было читать об этом в книгах и смотреть на атласах, и совсем другое увидеть самому! И хотя Луков не был военным, он всё же отдал честь символу мощи Государства Российского. Его примеру последовали Георгий, Кенингсон, Кира с супругом, Насыров, таджики-носильщики, чехи и даже некоторые красноармейцы.

Комиссара это возмутило. Он напомнил всем, что они тут представители советской власти, которая покончила с прежней империей, бывшей тюрьмой народов. А посему Лаптев потребовал, чтобы красноармейцы немедленно сбили прикладами медную табличку с гербом императорской России. Одиссей не мог этого допустить. Между ним и комиссаром началась ругань. Пока они выясняли отношения, из-за дальнего холма появилась группа вооружённых всадников. Без всякого приказа красноармейцы залегли за камнями и приготовились к бою. Но сразу атаковать их всадники не стали, хотя на их стороне был фактор внезапности. Обе стороны стали наблюдать друг за другом с почтительного расстояния…

В военных вопросах Одиссей уже привык полагаться на погибшего подполковника, потому лихорадочно соображал что предпринять. В это время все кто находился рядом с ним поочерёдно рассматривали всадников в бинокль. Одиссей задумчиво взглянул на единственный оставшийся у экспедиции ручной пулемёт. Большую часть горного пути его несли в разобранном состоянии по частям и только недавно собрали – после рассказа чехов о «крейсирующей» в этих местах банде басмачей. И хорошо ещё, что до своей смерти подполковник успел научить расчёт пулемёта за неимением воды использовать для охлаждения ствола снег и даже мочу.

Впрочем, на басмачей неизвестные конники похожи не были. Одеты они были в форму с погонами и прочими знаками различия. Общее мнение было такое, что это скорей всего афганский пограничный разъезд.

– Вы ведь начальник! – произнёс Каракозов, глядя на Одиссея.

– Перестань! – набросилась на мужа Кира, прекрасно понимая, куда клонит её муж. – Он не обязан рисковать собой ради нас.

– Ошибаешься, дорогая! Он знал на что идёт, когда принимал эту должность.

– Это так, – согласился Одиссей.

– Вот видишь, он порядочный человек, – сказал жене Каракозов, и снова обратился к Одиссею:

– И раз уж мы попались им на глаза, то вряд ли они просто так пропустят нас на свою территорию. По-моему будет лучше попытаться договориться с ними.

– А чего договариваться, если у нас есть это? – недоумённо заметил комиссар Лаптев, похлопывая по диску пулемёта. Каракозов перепугался:

– Вы с ума сошли, это же погранстража! И потом их больше, чем нас.

Но Лаптев лишь отмахнулся он него. Его собственный план был таков: подманить всадников поближе, для чего сделать вид, будто сдаёмся, и внезапно расстрелять в упор.

– В азиатской войне такая тактика допускается – считал он.

Все ждали, какое решение примет начальник. И похоже выбора у Одиссея не было. Пора было вспомнить инструкции, данные ему в Москве как раз на такой случай.

Когда Одиссей приблизился к всадникам шагов на пятьдесят, они поскакали ему навстречу и взяли в кольцо. Никто из них не стал спешиваться. Вокруг безоружного одиночки хороводом закружили кони, позвякивала сбруя и оружие, резко бил в нос душный запах военной кожи и конского пота. Пытаясь определить, кто тут главный, Луков озирался, задрав голову. Но всадники постоянно перемещались. От этого мельтешения лиц у Одиссея даже немного закружилась голова. Пришлось снять очки, чтобы помассировать заболевшие глаза. В этот момент один из верховых уверенным голосом обратился к нему, и сразу стало понятно, что он и есть офицер.

– Кто вы? – раздался над головой Лукова суровый голос.

– Беженцы от большевиков – ответил Одиссей на местном языке и, вспомнив про дипломатию, пышно поприветствовал представителя властей иностранного государства:

– Очень рад встрече с вами. Да прибудет с Вами благословение Аллаха!

– Русские? – тем же казённым недружелюбным голосом осведомился пограничник.

– Да… В основном… Среди нас есть гражданские и одна женщина – поспешил пояснить Одиссей. – А я учёный-востоковед, бегу аж из самой Москвы.

– Документы есть?

Вокруг Одиссея продолжали постоянно перемещаться, бряцая оружием, люди-кентавры, силуэты которых расплывались у него в глазах.

Ещё не успев вернуть очки на собственную переносицу, Луков машинально сунул руку в полевую сумку, достал запрашиваемую бумагу и протянул всаднику. Сейчас он думал лишь о том, когда и главное как предложить пограничнику взятку. Иначе их просто не пропустят. Мешочек с басмаческими самородками лежал наготове у Одиссея в правом кармане брюк. Достать его теперь, либо подходящий момент ещё не наступил? Ведь умение давать взятки на Востоке – большое искусство, и Одиссею приходилось учиться ему на ходу.

– Я хотел бы переговорить с вами с глазу на глаз – собравшись с духом, обратился он к офицеру.

– Мне некогда тратить время на разговоры, – жёстко сообщил тот и стал гортанным голосом отдавать команда своим людям. Всадники с неприятным визгом вытащили из ножен сабли и заклацали затворами карабинов.

– Я должен задержать вас и доставить на заставу. Если вы старший, прикажите своим людям сложить оружие в одну кучу.

– Но мы пришли как друзья, оружие у нас только для обороны от красных и охоты!

Одиссей почувствовал, что у него осталось крайне мало времени на переговоры.

И вдруг Луков услышал совсем другой голос. Нет, с ним по-прежнему разговаривал начальник патруля, но того словно вдруг подменили. Прежде всего он внезапно перешёл на английский язык:

– О, господин капитан, что же вы сразу не сказали, что это вы! А я уже собрался тащить всю эту большевистскую шайку на заставу, только чтобы иметь возможность переговорить с вами.

Одиссей, наконец, водрузил на нос очки и увидел расплывшееся в заискивающей улыбке небритое лицо афганского офицера, форма которого представляла собой смесь традиционного афганского костюма и британской офицерской униформы. Пока Луков лихорадочно соображал, что происходит, пограничник соскочил с коня и с поклоном уважительно пожал ему руку. Причём в первый момент Одиссею даже показалось, что небритый афганский пограничник собирается поцеловать ему руку, и он чуть не отдёрнул её.