class="p1">Кэтрин осталась стоять у окна, в этом положении лишь половина ее лица была освещена лампой хозяйки пансионата.

— Остальное, пожалуйста.

— Все было так, как вы и сказали. Мы разговорились — просто поболтали ни о чем. Знаете ли, так бывает. И он задал именно этот вопрос… или что-то наподобие, с юмором. Он сказал, что из-за своей профессии видит все слабости людей и уверен, что мы с ним разделяем взгляды на человеческую природу. Конечно, я была польщена этим, он казался таким искренним. У меня создалось впечатление, что он меня понимает.

— Конечно, — ответила Кэтрин с легкой улыбкой.

— Так вот… дайте вспомнить поточнее… Он спросил, не живет ли у меня кто-нибудь, кого я могла бы назвать странным. Так я и рассказала ему о руке мистера Кента в перчатке. Это была невинная тема, просто чтобы скоротать время. Какое отношение ко всему этому имеет тот мужчина?

Заговорила Минкс:

— Вы сказали этому джентльмену, какую комнату занимает Джон Кент?

— Нет. Во всяком случае, не прямо. Но я помню, как он сказал — и все это было сделано в шутливой манере, вы же понимаете — что если б у такого постояльца было окно, выходящее на Нассау-Стрит, то он бы остерегался ходить под ним, потому что некоторые странные люди иногда опустошают ночные горшки прямо из окна. Я сказала, что мистер Кент на самом деле живет с той стороны здания, но уверила, что опасаться нечего и что ситуация с ночными горшками находится под строгим контролем, а мистер Кент кажется очень цивилизованным человеком. — Мэри нахмурилась и перевела взгляд с Кэтрин на Минкс и обратно. — Что плохого в шутливом разговоре? Кроме того, он очень помог мне: дал дельный совет, как облегчить боль в коленях, от которой я иногда страдаю.

— Рада это слышать, Мэри, — сказала Кэтрин, отворачиваясь от окна. Она улыбнулась мадам Беловер. — В вашем разговоре не было ничего плохого. Пожалуйста, забудьте, что я спрашивала. — Она еще раз демонстративно оглядела комнату, но их расследование здесь было закончено. — Спасибо, что впустили нас с Минкс. Что касается мистера Кента, то он попросил нас оказать ему небольшую услугу, пока он здесь. Уверена, он где-нибудь объявится. А что касается нас… поскольку мы с Минкс работаем на мистера Кента в пределах своей компетенции, то, пожалуйста, держите при себе то, что мы расспрашивали о нем. Это никого не касается. Хорошо?

— Конечно. Но ждать ли мне мистера Кента в ближайшие пару дней? Похоже, он оставил здесь все свои вещи и одежду. Даже свою трубку! Это загадка, не так ли?

— Действительно, — тихо сказала Кэтрин. — Но, думаю, она будет разгадана очень скоро.

— И кстати, — добавила мадам Беловер, — позвольте поинтересоваться, скоро ли вернется мистер Грейтхауз?

— На это можно лишь надеяться. Могу вас заверить, что, если деньги на пансионат, которые Хадсон оставил вам, иссякнут до его прибытия, я доплачу.

— Ах, превосходно! Не подумайте ничего такого, мне просто интересно.

***

Уже на улице, когда они шли на юг по Нассау-стрит, Кэтрин сказала Минкс:

— А это умно. Ему нужно было только узнать наверняка, что Джон Кент снял комнату с окном, выходящим на улицу. Тогда ему оставалось лишь пронаблюдать, какое окно осветится фонарем, как только мистер Кент уйдет от Салли Алмонд. Выходит, Билли Резак выманил его прошлой ночью, и мистер Кент взял с собой заряженный пистолет. Что именно было использовано в качестве приманки, неизвестно, но, так как мистер Кент не вернулся, я сомневаюсь, что мы снова увидим нашего бледного курильщика живым. Возможно, он лишь получил ранение и сумел подстрелить убийцу. Но это кажется мне маловероятным. Судя по тому, что мы услышали о Билли Резаке, я склонна полагать, что он довел свое дело до конца.

— Получается, — мрачно сказала Минкс, — Билли Резак все же одержал верх в этой игре.

Кэтрин остановилась и пристально посмотрела на Минкс, зубы у нее были стиснуты, а в глазах блестели красные угольки.

— Возможно, он и выиграл у Джона Кента, — процедила она, — но теперь в эту игру вовлечены мы, и у нас он пока не выиграл. А теперь давай уйдем с этой мороси, выпьем по чашечке кофе и решим, что делать дальше.

В новом кафе, которое открылось всего две недели назад на Уолл-Стрит, Кэтрин и Минкс с удовольствием пили из чашек темный эликсир и наслаждались теплом камина, выстроенного из коричневого кирпича. За столиками сидело довольно много посетителей, большинство из которых были знакомы обеим женщинам, но сейчас решательницам проблем из агентства «Герральд» не было до них никакого дела. Они целиком погрузились в насущные вопросы.

— Имя этого джентльмена, — сказала Кэтрин, — было сообщено мне сегодня днем Полли Блоссом. Я решила не упоминать об этом, пока у меня не будет дополнительных доказательств, но сейчас я расскажу, как было дело.

***

Кэтрин отправилась в розовый дом на Петтикоут-Лейн, где Полли Блоссом расположила свой «сад». Джентльмены отваживались захаживать сюда и днем, однако чаще предпочитали ночные визиты. Здесь они — в большинстве своем пьяные и дрожащие от возбуждения — с удовольствием тратили деньги на услуги местных девиц. «Цветы» Полли Блоссом не отличались удивительной красотой или запредельной молодостью, но их опыт имел свои неоспоримые достоинства.

Расположившись в опрятной благоухающей гостиной вместе с высокой ширококостной светловолосой и жизнерадостной Полли, Кэтрин объяснила, что ей нужно, в то время как несколько девушек украдкой их подслушивали.

— Имена клиентов, — начала она за чашкой ромашкового чая, — которые, скажем так, как-то по-особенному относятся к пальцам и рукам.

Полли замерла с чашкой у рта, ее ясные голубые глаза удивленно распахнулись.

— Прошу прощения?

— Меня интересуют мужчины, которые демонстрируют специфичные вкусы в отношении рук и пальцев. Я имею в виду, в сексуальных утехах, — пояснила Кэтрин. — Возможно, их пристрастия могут выглядеть странно или даже нелепо. Я убеждена, что, если ваши девушки сталкивались с таким, они определенно это запомнили.

Полли отхлебнула чай и изящным движением поставила розовую чашку на блюдце.

— Мадам Герральд, не сочтите меня грубой, но это самая странная просьба, которую я слышала за последний месяц.

— Может быть и странная, но она жизненно важна для моего дела. Я не могу рассказать вам, зачем