был прекрасный высокий и чистый голос, который Эйла слушала с большим удовольствием. В общем-то, почти все члены Львиной стоянки хорошо пели, но только не Эйла.

Шуточки, отпускавшиеся по поводу ее пения и голоса, включали и замечания, связанные с ее странным акцентом, хотя скорее это была просто необычная манера произношения звуков, чем акцент. Эйла посмеивалась над собой так же весело, как остальные. Она не умела петь и прекрасно осознавала это. Однако, подшучивая над ее голосом, многие нахваливали ее способности к языкам. Мамутои искренне удивлялись тому, как быстро она запомнила их язык, по достоинству оценивали ее беглую и почти правильную речь, и Эйла чувствовала, что если бы они не считали ее своей, то не стали бы подшучивать над ее певческими способностями.

Практически у каждого обитателя Львиной стоянки имелись специфические особенности или черты, которые были излюбленным предметом для шуток, – к примеру, гигантские размеры Талута, цвет кожи Ранека и недюжинная сила Тули. И обижался на шутки, пожалуй, один только Фребек, поэтому над ним посмеивались за его спиной на языке знаков. Мамутои, сами того не сознавая, довольно быстро освоили эту своеобразную версию языка клана, и в результате не только Эйла заслужила искреннее признание окружающих, но и Ридаг. Теперь и он мог участвовать в общем веселье, и над ним тоже подшучивали.

Эйла взглянула на мальчика. Сидя на циновке, он держал на коленях Хартала, развлекая его незатейливой погремушкой, набранной из оленьих позвоночников, чтобы шустрый малыш не ползал за матерью и не разбрасывал бусины, которые она помогала делать Фрали. Ридаг умел заниматься с малышами. Он был очень терпеливым и мог без устали придумывать для них новые игры.

Ридаг улыбнулся и просигналил Эйле на языке знаков:

– Не только ты не умеешь петь, Эйла.

Она понимающе улыбнулась ему в ответ. «И правда, – подумала она, – не только я не умею петь. Ридаг тоже не умеет. И кроме того, он не может разговаривать или бегать, играя в обычные детские игры. Не может жить полной жизнью». В данном случае ее целительная магия была бессильна, она даже не знала, как долго он сможет прожить. Стараясь окружить его вниманием и заботой, она просто надеялась на лучшее и радовалась каждому новому дню его жизни.

– Хартал тоже не может петь! – добавил Ридаг и рассмеялся своим странным смехом.

Эйла усмехнулась и одобрительно покачала головой, радуясь остроумию мальчика. Казалось, он отчасти прочел ее мысли и решил свести все к веселой шутке. Неззи стояла возле очага, следя за этим молчаливым диалогом. «Хотя ты и не поешь, Ридаг, – мысленно сказала она, – но теперь ты можешь разговаривать». Через отверстия в позвонках Ридаг продернул узкую кожаную веревку и теперь гремел этой странной погремушкой вместе с малышом. Прежде никто не доверил бы Ридагу нянчиться с ребенком даже под присмотром матери, но теперь благодаря знаковому языку все оценили его ум и сообразительность, и Ридаг самостоятельно играл с Харталом, чтобы его мать, Трони, могла поработать. С приходом Эйлы в жизни Ридага произошли значительные перемены. Этой зимой уже никто не задавался вопросом, принадлежит ли он к разумному человеческому роду, разве только Фребек еще немного сомневался, да и то скорее из упрямства.

Эйла продолжала бороться с непослушной жильной нитью и шильцем. Ей никак не удавалось просунуть конец этой нити в дырочку, чтобы вытянуть его с другой стороны. Она делала все точно так же, как ей показывала Диги, но сноровка той была результатом многолетнего опыта, а Эйла впервые пробовала освоить этот способ шитья. Измученная непосильной задачей, Эйла начала смотреть, как женщины делают бусы.

Точным ударом по мамонтовому бивню, нанесенным под определенным углом, отбивалась довольно узкая, слегка изогнутая секция. Затем гравировальным резцом на поверхности этой костяной полосы намечались разделительные линии, которые постепенно углублялись посредством многократного повторения данной операции, затем эта длинная полоса раскалывалась на такие же длинные, почти прямые узкие куски, толщина которых была сходна с шириной. Скребком и ножами с них снимали тонкие завивающиеся стружки, придавая грубую цилиндрическую форму, а затем обрабатывали эти цилиндрики на плитке песчаника, время от времени смачивая его водой для улучшения шлифовальных свойств. Острые кремневые пластины с зубчатым, как у пилы, краем и длинной рукояткой использовались для распиливания этих костяных цилиндриков на маленькие бочоночки и диски, края которых потом также отшлифовывались.

На заключительном этапе в центре бусины проделывали отверстие, чтобы ее можно было нанизать на кожаный шнурок и прикрепить к одежде в качестве украшения. Для этой операции использовались специальные орудия, которые могли изготовить только искусные мастера. Узкой кремневой пластине придавалась форма остренькой провертки, после чего ее притупленный конец вставлялся в совершенно гладкий и прямой стержень. Острие этого ручного сверла помещалось в центр маленькой бусины, а затем, как при добывании огня, рукоятку сверла вращали в разные стороны, зажав между ладонями и слегка надавливая на поверхность бусины, пока не получали сквозное отверстие.

Трони быстро вращала этот стержень между ладонями, полностью сосредоточившись на этой трудоемкой операции. Рассеянно наблюдая за ней, Эйла вдруг подумала, что мамутои часто делают, казалось бы, совершенно бесполезную работу. Изготовление бус не являлось жизненно необходимым делом, как, например, заготовка и приготовление пищи, а нашитые на одежду бусины не делали ее более удобной и теплой. Однако молодая женщина уже начала понимать, почему эти бусы считаются такими ценными. Если бы у обитателей Львиной стоянки не было такого теплого и уютного жилища и достаточного запаса продуктов, то зимой они не могли бы тратить столько времени на изготовление подобных безделушек. Только хорошо организованная группа людей, объединив свои усилия, способна сделать все необходимые заготовки, чтобы в долгий зимний сезон посвятить свой досуг изготовлению бус. Поэтому изобилие костяных украшений показывало, каким желанным местом для жизни является Львиная стоянка. Чем больше костяных украшений носили мамутои, тем более уважаемой и престижной считалась их стоянка.

Эйла взяла в руки костяное шильце и проколола очередную дырочку в своем учебном образце, стараясь сделать ее чуть больше, чем предыдущую; затем с помощью того же шила она попыталась просунуть конец нити в это отверстие. На сей раз ей удалось сделать это довольно быстро, однако она видела, что ее стежки выглядят далеко не так аккуратно, как у Диги. Расстроенная этой неудачей, она вновь рассеянно подняла глаза и увидела, как Ридаг опять нанизывает на веревку рассыпавшиеся позвонки, в центре которых имелось естественное отверстие, через которое когда-то проходил спинной мозг. Мальчик взял очередной позвонок и просунул в отверстие жесткий