— Спасибо, что предупредили, — поблагодарил собеседника Рашидов, после чего добавил: — Мы будем думать над вашим предложением.

Спустя час после этого разговора Рашидов уже беседовал в том же кабинете с Бойсом Иргашевым. Рассказав ему в мельчайших подробностях о встрече с полковником, первый секретарь ждал ответа от начальника своей охраны.

— Не знаю, как у вас, Шараф-ака, но у меня этот человек не вызывает доверия, — после некоторой паузы, произнес Иргашев.

— Но он же оперирует очень ценной информацией, которая играет на нас, — возразил на это Рашидов. — Если бы он был подослан Андроповым, то стал бы он говорить мне такие вещи?

— Вы плохо знаете работу контрразведки, — покачал головой телохранитель. — Именно, чтобы втереться в доверие к человеку, они и должны выложить перед ним нечто убойное.

— Хорошо, согласен — ты лучше меня знаешь специфику такой работы. Но как тогда проверить — говорит он правду или врет? Ведь если мы ошибаемся, то можем оттолкнуть от себя носителя очень важной для нас информации. А в нашем положении подобное расточительство может стать губительным.

— По тем данным, которые я сумел навести о полковнике Овсянникове, я пока не могу сделать окончательный вывод о подлинной сущности этого человека — нужны дополнительные сведения, — вновь заговорил Иргашев. — И предоставить их может только один человек — Джура. Надо ждать, когда он снова выйдет с нами на связь. Но и контактов с Овсянниковым прерывать пока тоже не будем.

По обочине автомобильной трассы, которая тянулась от города Пушкино в сторону Москвы шли двое детей — девочка и мальчик. Это были Олеся Шувалова и Макар Оболенский. Причем девочка шла чуть впереди и постоянно оборачивалась назад, чтобы поторопить своего спутника. Полчаса назад они вышли из электрички, узнав о том, что она увозит их все дальше от Москвы, хотя им надо было в другую сторону — в столицу. Усевшись на лавочке, чтобы дождаться обратного электропоезда, они безуспешно прождали его около двадцати минут, после чего по громкоговорящей связи было объявлено, что следующая электричка в столицу объявится здесь только через два часа.

— Я домой хочу, к маме, — стал канючить Макар, которого эта поездка уже изрядно утомила — так далеко от дома он еще никогда не уезжал.

Однако Олеся была непреклонна — она не хотела возвращаться обратно к отцу и все ее теперешние помыслы были о маме и дяде Леше, которых она не видела вот уже несколько дней. Поэтому она решительно взяла своего поникшего спутника за руку и увела его с железнодорожной платформы на шоссе — добираться до города на автобусе. Они успели пройти лишь несколько десятков метров, когда рядом с ними остановился «Москвич-412», за его рулем которого сидел мужчина средних лет.

— Ребятки, вы куда направляетесь? — обратился незнакомец через открытое окно к ребятишкам.

— Нам нужно в Москву, — ответила Олеся.

— Во-первых, она находится в другой стороне, а во-вторых — где ваши родители?

— Мы как раз к ним и едем — они нас ждут в Москве, — продолжала объяснять девочка.

— Моя мама не в Москве, моя мама в Мытищах, — подал голос Макар, после чего… расплакался.

Мужчина выключил мотор и выбрался из автомобиля.

— Давайте знакомиться — меня зовут дядя Толя, — представился хозяин «Москвича».

— Меня зовут Олеся, а это Макар, — ответила за себя и за своего спутника девочка.

— Поскольку ты здесь за старшую, позволь мне разговаривать именно с тобой, Олеся, — продолжил свою речь дядя Толя. — Ты знаешь, где в Москве живут твои родители?

— Знаю — в Орехово-Борисово.

— Так называется район и он очень большой. Чтобы найти твой дом, нужно знать название улицы и номер дома с квартирой.

— Этого я не знаю, но дядя Леша живет в большом белом доме у дороги.

— Кто такой дядя Леша?

— Он очень хороший и привез нас с мамой из Киева.

— А твой папа куда подевался? — продолжал допытываться дядя Толя.

— Мой папа с нами разведен. Но он забрал меня с концерта и привез в Мытищи, к Макару.

— А Макар тебе кто — братик?

— Нет, он чужой мальчик, но его мама любит моего папу.

— А ты сказала своему папе, что собралась навестить дядю Лешу и маму?

— Она ничего никому не сказала, — вытирая слезы кулаком, ответил за девочку мальчик.

— Теперь мне все понятно, — и лицо дяди Толи осветила добродушная улыбка. — Однако одним вам до Москвы не добраться, поэтому я предлагаю вам свою помощь — садитесь ко мне в машину.

— Мама не разрешает мне знакомиться с незнакомыми людьми, — тут же отреагировала на это предложение Олеся.

— Твоя мама правильно говорит, но я же назвал вам свое имя, — продолжал настаивать дядя Толя.

— Правда, Олеся, я устал — поедем на машине, — снова включился в разговор мальчик.

— Правильно, Макар — иди, занимай место на заднем сиденье, — поддержал мальчика мужчина и даже подтолкнул его рукой.

И уже спустя несколько секунд Макар сидел в салоне автомобиля. Однако Олеся последовать за спутником не захотела, и собралась было продолжить свой путь пешком. Но мужчина схватил ее за руку и силой потащил к машине. А поскольку силы были явно неравны, девочка вскоре тоже оказалась в салоне.

— Будете сидеть тихо, и все будет хорошо, — предупредил детей дядя Толя и, закрыв двери на фиксаторы, уселся за руль.

В следующее мгновение взревел мотор, и автомобиль тронулся с места, взяв курс в противоположную от столицы сторону.

* * *

Сидя за рулем своих «Жигулей», Александр Бородин ехал на дачу под Пушкино, чтобы навестить свою маму. Периодически он бросал короткие взгляды в боковое зеркальце и видел, как в двухстах метрах от него следует «хвост» — автомобиль «Волга» ГАЗ-24, с тремя «топтунами» в салоне. Это была та самая «Волга», которая «паслась» возле подъезда Бородина на улице Удальцова. Судя по тому, как вела себя «наружка», задание у нее было вполне определенное — опекать объект слежки в открытую, не таясь. Это означало, что Бородин все еще находится под подозрением у КГБ.

На самом подъезде к Пушкино, Александр обратил внимание на «Москвич-412», в заднем окне которого он увидел лицо девочки лет шести, которая что-то кричала и отчаянно била ладошками по стеклу, явно пытаясь привлечь к себе внимание. Встретившись с ней взглядом, Бородин буквально похолодел — столько страха читалось во взгляде ребенка. И тут в его памяти всплыл недавний разговор с его матерью. Женщина рассказала, что к ним приходил поселковый участковый, который предупредил всех обитателей дачного поселка, чтобы не отпускали своих детей далеко со двора. Оказывается, некоторое время назад в соседнем поселке пропала девочка — вышла погулять и больше ее никто не видел. Поскольку дочка Бородина отдыхала далеко отсюда, он тогда не придал этому сообщению большого значения. Но теперь оно невольно всплыло в его памяти.