– Да, – неожиданно оживилась Корри-Лин. – Они заслуживают того, чтобы все узнать. Они так долго ждали твоего возвращения. Верни им их истинную надежду. Эдеард так бы и поступил.

– Хорошо.

Иниго выпрямился. Его гея-частицы открылись, и Сновидец снова поделился своими мыслями. Со всеми.

Если бы Тизак был человеком, они с Экспедитором стали бы лучшими друзьями еще до того, как добрались до покинутого города в начале долины. Два дня путешествия по необитаемой местности сплотили их как нельзя лучше. Ухоженные поля и пастбища, окружавшие деревню, уже через три часа ходьбы уступили место дикорастущим лугам. В отсутствие пасущихся животных вьющийся эквивалент травы вырастал густым и высоким, так что его изогнутые стебли образовывали труднопроходимый ковер. Часто встречались плотные растения высотой до человеческого колена с копьевидными листьями, выделявшими слабые токсины. Тизак старательно обходил их стороной. Потому путь их оказался не таким прямым, как хотелось бы Экспедитору. Он мирился с этим, рассказывая Тизаку о своей жизни и семье.

– Я слышу, что твоя раса близка к разделению, как случилось с нашими предками, – заметил старый аномиец.

– Да, конечно, в нашей истории есть сходство с вашими преданиями. Но судя по тому, что нам известно о вас, в вашем обществе было меньше противоречий. Это вызывает восхищение. Хотелось бы, чтобы и мы смогли добиться согласия.

– У нас есть предания о конфликтах между нашими предками. Кое-кто верит, что эти истории потеряли свою силу по той причине, что их рассказывали недовольными голосами. Было бы странно, если в нашем прошлом полностью отсутствовала вражда.

– В этом между нами тоже есть нечто общее. Очень многие из нас любят поговорить о добрых старых временах лет тысячу назад. Но по словам тех, кто жил тогда, я понял, что проходящие годы зачастую искажают реальность.

– Кому захочется плохо отзываться о своих предках? Ведь они подарили нам сегодняшний день.

Кроме ядовитых растений, путь сильно затрудняли ручьи. Тизак весил намного больше, чем человек, и на топких берегах ему приходилось соблюдать осторожность. Проходя вдоль бурлящего ручья в поисках каменистого участка для переправы, он говорил, что в предательских трясинах попало в ловушку немало беззаботных путешественников.

В ответ на отредактированный рассказ Экспедитора о своей жизни он получил предание о Газуке на разрушающемся мосту, и о Разул, и о Фазку и десяток других скучных историй, весьма характерных для пасторального общества. Под конец он выслушал предание о Фозифе, оказавшееся по сравнению с остальными удивительно лиричным. Его удивило трепетное отношение к первому полету в другой мир, тогда как обо всех остальных достижениях аномийцев, ставших расой звездных путешественников, говорилось лишь несколькими короткими фразами. Зато эта история напомнила ему о космических программах эпохи холодной войны и о Ниле Армстронге, о чем он и рассказал. После его историй Тизак молчал целых сорок минут.

Для первой ночевки они остановились на краю небольшой рощи высоких деревьев с широкими поникшими ветвями. Экспедитор отстегнул с пояса цилиндрический автономный конденсатор величиной с ладонь, и тот негромко зажужжал, пропуская через себя воздух. Пластиковая емкость, вышедшая из него, словно желтоватая опухоль, стала раздуваться, наполняясь влагой. Эту воду Экспедитор залил в пакеты с пищевыми концентратами. Они оказались неплохими на вкус, хотя он предпочел бы съесть что-нибудь горячее. Тизак высосал содержимое двух горшков, которые нес в рюкзаке.

С наступлением темноты послышались голоса ночных животных. Экспедитор из прямоугольного куска пластика развернул вверх и вширь свою палатку. Тизак поблагодарил его за предложение разделить ночлег, но отказался, сказав, что предпочитает спать под открытым небом. Сон аномийцев не был таким глубоким, как у людей. Они всю ночь только дремали. И уж конечно, не видели никаких снов.

Вспомогательные подпрограммы разбудили Экспедитора сразу после полуночи по местному времени. Сканирование бионониками показало, что к нему приближаются три довольно больших зверя. Город вдали мерцал радужным сиянием, как будто в зданиях из цветного стекла остались сгустки дневного света. Переливающееся зарево составляло резкий контраст с черным массивом леса с другой стороны, откуда слышался шорох ветра в ветвях да трели ночных птиц. Экспедитор, повернувшись лицом к лесу, настроил биононики на комплексный энергетический импульс низкого уровня. После разряда звери отчаянно взвизгнули и бросились прочь, ломая нижние ветки и в спешке разбрасывая лапами клочья травы. Неизвестно, как Тизак относился к убийству местных животных, поэтому выстрел Экспедитора был эквивалентен всего лишь увесистому удару по носу, подкрепленному слабым электрическим разрядом.

– Я благодарен тебе, – произнес Тизак, поднимаясь со своего травяного ложа. – От трех > нет прямого перевода: ночных зверей < даже мне было бы трудно нас защитить.

– Вот видишь, машины иногда могут оказаться полезными.

– Со мной мой > нет прямого перевода: топор-дубинка