Джоди вгляделась в коричневатый снимок. Казалось, стоит только прислушаться, и различишь скрипучие звуки граммофона: проникновенный голос Айвора Новелло или завораживающие мелодии в исполнении оркестра «Кит-Кэт клуба».

«День рождения леди Айрин. Сентябрь 1936 года, Ратнари-Хаус» — значилось на обороте. Чернильная надпись заметно потускнела с годами.

Джоди задумчиво склонила голову набок. Интересно, которая из четырех женщин леди Айрин? Одна из двух блондинок или, может быть, яркая брюнетка, похожая на индийскую танцовщицу, с изящной бриллиантовой диадемой в черных волосах?

Фотография была спрятана между страницами дешевого издания «Алого первоцвета» баронессы Орци и пролежала в своем тайном укрытии в городской библиотеке не один десяток лет. Джоди Бекетт наткнулась на нее случайно, бегло пролистывая книгу. В то утро у нее в третий раз сломался компьютер. Взбешенной Джоди захотелось выпустить пар и хотя бы ненадолго покинуть маленький коттедж, который так и не стал ее домом, хотя к тому времени они с Дэном прожили в Тамарине уже два месяца. Нескончаемый дождь сделал прогулку невозможной, и Джоди вдруг вспомнила о библиотеке в дальнем конце улицы.

В студенческие годы дома, в Брисбене, она проводила целые дни в университетской библиотеке, но в последние несколько лет крайне редко туда заглядывала. В Тамарине, отправляясь в магазин за продуктами, Джоди каждый день проходила мимо городской публичной библиотеки и никогда не переступала ее порога. Но в то утро Джоди отчаянно нуждалась в убежище. Сгибаясь под колючими, как иглы, струями дождя, она пробежала до конца Делейни-стрит и ворвалась в читальный зал.

Там было пусто, если не считать пожилого мужчины, погруженного в чтение газет, и библиотекарши лет двадцати с умным личиком, крашеными иссиня-черными волосами, с колечком в носу и с яркой помадой на губах. Помада была фиолетовой, в тон пушистому, ручной вязки, свитеру из ангорской шерсти. В библиотеке Джоди мгновенно окутала знакомая вязкая тишина и удивительное чувство покоя, словно в голове ее вдруг включили запись с медитативной музыкой.

Больше часа она медленно бродила между стеллажами, перебирая книги. С улыбкой читала старые любимые названия и старалась запомнить новые, те, что не попадались прежде.

Когда из томика Орци случайно выпала пожелтевшая фотография, Джоди охватило давно забытое волнение, как в то далекое лето, когда она еще студенткой участвовала в археологических раскопках в Турции.

Археология никогда не была ее страстью. При всей любви Джоди к истории, ей не доставляло удовольствия копаться в земле. Но, взяв в руки коричневатый листок картона, она испытала острую радость первооткрывателя, ни с чем не сравнимое чувство, хорошо знакомое каждому, кто испытал на себе мистическую притягательность тайны, ожидающей разгадки.

Юная библиотекарша с удовольствием удовлетворила любопытство Джоди и пояснила, что Ратнари-Хаус — большая усадьба в черте города, здешняя достопримечательность.

— Собственность Локрейвенов. Когда-то это было очень известное семейство. Лорд Локрейвен из Тамарина. Звучит неплохо, верно? Наша местная аристократия. Дом все еще очень красив, хотя и немного обветшал. Насколько я знаю, там уже долгие годы никто не живет.

— У вас есть какие-нибудь книги об усадьбе или о ее владельцах? — поинтересовалась Джоди.

Девушка с сожалением покачала головой:

— Нет, как ни странно, ни одной. Локрейвены прожили в Ратнари-Хаусе самое меньшее двести лет, а возможно, и дольше. Тут масса интересного материала, вполне хватило бы на книгу.

Джоди вновь ощутила легкое волнение. Здесь явно скривилась какая-то загадка.

— Я понимаю, официально фотография принадлежит библиотеке, но можно мне ее взять и сделать себе копию? — попросила она и неожиданно добавила: — Я писательница. — Формально так оно и было, хотя последним опубликованным трудом Джоди была ее диссертация, посвященная американской поэзии девятнадцатого века. Последние семь лет миссис Бекетт зарабатывала себе на жизнь, работая редактором в издательстве. — Мне бы хотелось подробнее познакомиться с историей Ратнари-Хауса. Увидеть дом, расспросить о владельцах усадьбы и… написать об этом книгу.

Ну вот, слова произнесены. Пути к отступлению отрезаны. Дэн давно уговаривал ее взяться за книгу, но Джоди вечно сомневалась: не была уверена, что у нее хватит фантазии и таланта, чтобы написать роман. Что же касается документалистики, то до этого момента Джоди и не помышляла о ней.

— Книгу о Ратнари-Хаусе? Круто! — всплеснула руками библиотекарша. — В путеводителе по городу упоминается усадьба. Там немного, но это все, что у нас есть. Постойте-ка, я вам его принесу. Ждите, я мигом! Дом вам понравится, это точно. Он и сейчас великолепен. Здорово, наверное, жить в таком роскошном особняке.

Копия группового снимка лежала теперь на пассажирском сиденье машины Джоди рядом с городским путеводителем — тонкой брошюрой, открытой на странице с изображением Ратнари-Хауса, фотографией середины пятидесятых годов. Джоди сделала последний поворот и выехала к дому, тихонько ругая про себя ненадежную автомобильную подвеску и ухабистую дорогу, гордо именовавшуюся «проспектом». Несмотря на ровные ряды буков на обочинах и немалую (по меньшей мере в милю) длину, так называемый проспект был самым обыкновенным деревенским проселком с высоким гребнем густо поросшей травой земли посередине между двумя бороздами от автомобильных шин.

Миновав буйно разросшиеся кусты кораллово-розовой азалии, Джоди увидела дом. Ее нога машинально нажала на педаль тормоза, и маленький автомобильчик послушно остановился у кучи гравия.

— Черт, вот это да! — громко воскликнула она, глядя во все глаза на родовое имение Локрейвенов.

По сравнению с оригиналом зернистое черно-белое изображение в путеводителе по Тамарину казалось блеклым и невыразительным. В глубине сада, окруженный деревьями, обритый одичавшими розами, стоял дом, названный в брошюре «великолепным образцом английского палладианства Викторианской эпохи». Безукоризненно красивое серое здание с изящными арками, мраморными колоннами и огромными, симметрично прорезанными окнами возвышалось над мягкой зеленой лужайкой, усеянной пестрыми пятнами маргариток и одуванчиков.

Величественный, полный неизъяснимого очарования особняк поражал своими размерами. К правому крылу, где прежде располагались помещения для слуг, примыкали обветшалая оранжерея и конюшня. Слева за поросшей лишайником оградой тянулись огородные грядки. Джоди обвела восхищенным взглядом длинный ряд громадных каменных, на которых помещались полные сорной травы жардиньарки. За ними раскинулся окаймленный самшитовой изгородью цветник. Когда-то все вместе задумывалось как единый живописный ансамбль, но теперь вместо тщательно подстриженных кустов и ухоженных клумб в саду буйствовали дикие заросли розмарина и лаванды, разливая в воздухе свой одуряющий аромат.

Здесь не было ни дам в длинных платьях и причудливых, украшенных цветами шляпках, ни усатых джентльменов с решительными лицами и нахмуренными бровями, ни черных сверкающих лимузинов. Ратнари-Хаус успел состариться и выглядел куда более обветшалым и заброшенным, чем на фотографиях, и все же, несмотря на царящее кругом запустение, не утратил былого величия и с аристократической надменностью взирал на случайную посетительницу.