подумать, что увижу его среди этих. Он всегда был милым, всегда дарил подарки, всегда брал Колю на какие — то подработки, всегда говорил, что поможет мне устроиться после выхода из приюта.

— Вот эта встреча, девочка. А ты значит, тут работаешь? — оглядывает он зал и возвращает острый взгляд ко мне. Осматривает словно кобылу на аукционе и улыбается. У меня от этой улыбки всегда кровь стынула в жилах, а слухи, ходившие про него, тоже не добавляли позитива. — Не самое лучшее место для тебя, крошка.

Его морщинистая рука касается моей щеки, и я чувствую себя загнанным зверем. Не могу пошевелиться.

— Ты теперь совсем одна, да? Коля тебя сильно подвел.

— Вы знаете?

— Конечна, милая, ведь это мое поручение он выполнял.

Я хочу открыть рот, чтобы сказать, что он может его и вытащить, раз по его вине попал в тюрьму, но почему — то просьба застревает в горле. Взгляд невольно тянется в сторону, касается Леона, что сидит напряженный как струна, готовая вот — вот лопнуть. Андронов не поможет. Потому что является врагом босса Леона. И почему — то я испытываю даже облегчение, потому что я Леона ненавижу, а этого старика боюсь до мороза по коже. Ходили слухи, что он любитель практиковать БДСМ.

— Я пойду работать, — хочу отойти, но его костлявая рука впивается в мое плечо, а скрипящий голос льется в ухо.

— А ты знаешь, маленькая рыжая сучка, что ты мне должна.

— Если вы про деньги… Я отдам.

— Нет. Ты осталась целкой в приюте, потому что все знали, что ты должна будешь стать моей девочкой.

— Нет, — дергаю рукой, но он лишь крепче ее сжимает. — Это Коля. Он…

— Коля трудился на меня долгое время, пока не провалил задание и теперь получил по заслугам. А раз ты теперь свободна…

— Я не свободна. Я с Леоном, — говорю быстро, испуганно. Вижу самого Зверева с Черкашиным и Гошей и тут же вырвавшись, убегаю на кухню. Оттуда в подсобку, закрываю дверь, сажусь на пол, погружаясь в свои мысли. Я не хочу даже думать о том, что, Коля меня обманывал, он просто не мог. Не мог пообещать меня этому старику с замашками садиста. Не мог. Он все врет. Они все врут, чтобы оболгать Колю. Они просто хотят растоптать его в моих глазах.

Коля самый лучший. Он столько раз спасал меня. Он любит меня. Он не стал бы со мной так поступать! Он никогда не причинил мне вреда. Никогда не угрожал. И после приюта. Мне не хотели давать квартиру, а он отдал свою. Переписал ее на меня. Разве так делают обманщики?

Да и этот Андронов. Я не помню, чтобы он проявлял ко мне особое отношение. После приюта я вообще не видела его ни разу.

Сердце, частившее, успокаивается. Мысли сходятся в одной точке, что, Коля мог залезть в какую угодно задницу, но меня он бы не предал. Никогда.

Вскрикиваю, когда дверь открывается рывком, хлипкий замок просто срывается. На пороге Зверев, занимает весь проем.

— Чего? Чего тебе нужно? — сразу нападаю, встаю, хочу протиснуться, но он легким движением сносит меня к стене, падают какие-то швабры, а он закрывает двери, погружая нас с ним в полную темноту.

— А что? Ждала кого — то другого? Андронова?

— Да даже если его? Тебе какое дело? Что, думаешь подарил мне какую — то дрянь я буду на цирлах перед тобой ходить буду? Пошел ты! — кричу и тут же ахаю, когда мне по щеке прилетает оплеуха.

Пока в себя прихожу, вспыхивает свет, а Зверев палкой блокирует двери. Скотина. Как же я его ненавижу!

— Урод! Садист!

— Я садист? А ты в курсе, кто такой Андронов? Ты ради него вырядилась как шлюха? А может, надеялась, он вытащит твоего Коленьку из тюрьмы?

— А может и да! Он мэр, а ты никто!

Новый удар почти оглушает, я отвечаю оплеухой, но Зверев даже не дергается, стоит каменным изваянием, в своем чертово черном костюме.

— Давай я покажу, что будет делать с тобой Андронов, м? — хватает он меня за горло и одним рывком сдирает рабочее платье. Ахаю, начиная царапать его руку, впиваться в кожу ногтями, испытывая прилив такого адреналина и злости, что кажется готова реально убить его. Дайте мне только нож.

— Попробуй только еще тронуть меня и я тебя убью.

— У тебя был шанс, больше я такого не предоставлю, — раздвигает он мои ноги, прижимая всем весом к стене. Я чувствую, как впиваются полки в спину, но ему кажется плевать на свой дискомфорт, он дергает ремень с собственных брюк, стягивает им мои руки, поднимая вверх и к чему — то прикрепляя.

— Ты, чертов придурок, отпусти меня.

— А тебе не дадут орать. В твой рот попадет кляп размером с дилдо, такой же попадет в жопу, но тебе уже не привыкать, верно?

— Ты ничем не лучше. А вы все одинаковые! Все уроды и насильники, которые самоутверждаются за счет слабых. — ору и почти вздыхаю с облегчением, когда он затыкает меня поцелуем. Прикусывает больно язык, пальцами скользя между ног. Я дергаюсь, но он сжимает больно мои волосы и проникает пальцем внутрь. Я втягиваю носом воздух, ожидая боли, но ощущаю лишь давление на стенки от его крупного пальца, прилив чувств и дурацкое томление в обнаженной груди.

Он орудует в моем рту языком, стягивает волосы на затылке, продолжая до боли нежные движения внутри меня. Этот контраст просто выносит напрочь меня. Внутри все сворачивается от возбуждения и вместо того, чтобы напрочь порвать его язык зубами, я яростно и остервенело отвечаю на поцелуй, чувствуя, как по трахающему меня пальцу стекает обильным потоком смазка. Он проникает чуть глубже, и я позорно мычу ему в рот, начиная дергаться совсем по другой причине.

— Не смей, — реву ему в рот, а он открывается от моих губ, наклоняется и стягивает по ногам мои намокшие трусы. Толкает их в рот, чулками завязывает вокруг рта.

— Даже не думал, что молчаливой ты будешь выглядеть столь привлекательно.

«Да пошел ты» — ору ему глазами и раскрываю их шире, когда Зверев разворачивает меня на собственном ремне задницей и вдруг больно по ней бьет. Раз, другой, оставляя кипучий след на моей белой коже.

— Долбанная шлюха. Вот что с тобой будет делать Андронов. Только не рукой, а ремнем, пока твоя нежная кожа не превратится в кровавое месиво. Но тебе ведь плевать, ты же хочешь спасти Коленьку.

Я молча принимаю удары, так