Он нагнулся над столом и утешающе похлопал ее по руке.

- Еще один вопрос. Мать Гейба разлюбила Жиля?

- Нет, иначе она бы взяла с собой детей. Кэрол, как часы, приезжает каждый месяц. Иногда два раза в месяц. Она навещает сыновей и внуков. Я вижу, как она смотрит на Жиля и как он смотрит на нее... И оба так и остались одинокими. Хотя Эвангелина овдовела десять лет назад и делала все, что в ее власти, чтобы завоевать Жиля.

- Тогда почему же они разошлись?

- Это еще одна тема, которую сын не обсуждает со мной.

Была ли Эвангелина причиной неладов в их семье? Это вполне возможно. Ревность заставляла ее действовать — она создавала обстановку, в которой мать Гейба чувствовала себя лишней и ненужной. Маленькая царапина со временем превратилась в незаживающую рану.

Звук открывшейся двери позволил Андреа вовремя заметить входившего в кухню Гейба. Он обвел их взглядом.

- Что случилось? Выражение ваших лиц, говорит о чем-то серьезном. Что приключилось, пока меня не было?

О боже, спаси и сохрани!

- Твоя, жена рассказала мне о своем страхе. Она боится, что не сможет родить тебе ребенка.

Спасибо, Жак...

Она почувствовала, как глаза Гейба внимательно изучают ее.

- О чем беспокоиться? Еще и месяц не прошел.

- Вымой руки, мой мальчик, и мы начнем есть.

Пока Гейб мыл руки, Жак разлил по тарелкам бретонскую похлебку, подал жареную рыбу. Обед завершили фруктами и сыром.

Во время еды Гейб и дедушка вроде бы беззаботно болтали о рыбалке, но Андреа видела: муж не удовлетворен объяснением старика.

Она не собиралась ничего от него скрывать. Напротив, ей не терпелось скорее пересказать ему все, что она узнала. Но Андреа полагала, что первая совместная трапеза с его дедом — не самое удачное время бередить старые раны.

- Катаясь на твоем велосипеде, я увидел новый завод по обработке рыбы.

Жак кивнул, дожевывая ломтик яблока.

- Завод построили по государственному заказу. Там будет искусственная заморозка рыбы. Три сотни новых рабочих мест — это не шутка. Вот только откроется он не скоро.

Из рассказов Гейба Андреа знала, что Сен-Пьер переживает экономические трудности, Какая страна свободна от них? Но без помощи Гейба им было бы еще труднее. Ведь все жители живут только одним — морем.

- Закон о запрещении ловля лосося здесь приняли еще в 1999-м, — пояснил Гейб. — Он касался и вылова голубого тунца. Поэтому существуют, государственные программы, которые перестраивают здесь рынок труда. Но на многое не хватает средств...

- Бертран и Филипп, — кивнул Жак, — работают в одной такой новой компании. Платят отлично.

- Рад за них. — Странная улыбка мелькнула на лице Гейба. Андреа угадала значение этой улыбки. Он втайне радовался, что его финансовая помощь помогает членам семьи найти хорошую работу...

- Их жены не согласились бы с тобой. Им не нравится, что мужья постоянно в командировках.

- Куда они ездят, Жак?

- Туда, где могут найти новые рынки сбыта. Канада и -Восточное побережье США перенасыщены, поэтому они сосредоточились на покупателях с дальних островов Соединенных Штатов.

— И какую рыбу они продают?

— Филе трески, камбалу, палтуса, морского окуня, моллюсков.

— Ммм, люблю морского окуня. Он такой нежный... А знаете, — оживилась она, — у братьев Гейба не будет проблем, если они начнут продавать свой товар исключительно владельцам маленьких ресторанов. Люди, которые не живут вблизи океана, мечтают о морепродуктах. К примеру, едешь по равнине, и почти в каждом меню тебе предлагают отвратительные креветки, жаренные в тесте. У них вкус картона. Наверное, они годами лежали на дне холодильника.

Оба мужчины расхохотались. У Гейба неожиданно засверкали глаза, и он сжал ее руку.

— Видишь, дедушка, моя жена — предприниматель. Теперь ты понимаешь, почему я сделал ее шефом программного обеспечения.

— Лучше не подпускай ее близко к заводу. А то она увлечется, начнет устраивать маленькие революции, и ты ее дома не увидишь, — поддразнил, внука Жак.

- У нее не будет возможности. — Гейб все еще ласкал ее пальцы.— У нас другой план. И он потребует много времени.

- И что это за план, мой мальчик?

- Мы купили дом. Теперь надо сделать там ремонт.

- Понимаю, — огорченно протянул Жак.

Андреа тоже его понимала. Они только-только приехали на остров, а Гейб уже думает об отъезде.

— И где же это?

— Здесь, на Сен-Пьер. Недалеко от тебя.

Старику пришлось несколько раз откашляться, чтобы не дрожал голос. Конечно, он надеялся, что Гейб будет жить с ним...

Андреа сжала пальцы мужа. Их взгляды встретились, Гейб отпустил руку жены и все внимание отдал Жаку.

— Это, должно быть, по другую сторону нового завода.

— Почему ты так решил?

— Потому что по эту сторону от завода никто не продаст свой дом чужому, не члену семьи.

— Иногда бывают исключения, — Гейб наклонился к Жаку. — Например, если покупатель — внук лучшего друга члена семьи.

Жак словно приклеился к креслу. Он долго смотрел на внука.

— Ты купил дом Горки Зубелдия?

— Да.. И сказал риелтору, что его жизнь не будет стоить и су, если он не предупредит жену Горки — до моего приезда сюда держать покупку в секрете от тебя.

Слезы брызнули из глаз Жака. Он поднял руку чтобы потрепать Гейба по щеке. Несомненно, старик всегда так делал, когда Гейб был маленьким мальчиком. В следующие несколько минут он просто прижался к внуку.

Это был один из тех сладостных моментов, какие останутся в памяти Андреа, сколько бы она ни прожила на этом свете.

- Так. Сейчас мы вымоем посуду. А затем ты не хотел бы прокатиться со мной и Андреа в нашей новой машине? Я хочу до захода солнца показать ей наш остров.

- В какой новой машине? — вырвалось у нее.

Гейб обернулся. Красивые серые глаза его влажно блестели.

- В той, что стоит перед домом. Я заказал ее еще на прошлой неделе.

- Так вот куда ты ездил на велосипеде!

Жак первым встал из-за стола. Он выглядел взволнованным.

— Вы вдвоем поезжайте, порадуйтесь жизни, пока не стемнело. А я уберу в кухне. И потом мне надо поговорить с Кармель.

Гейб помог Андреа сесть в их новую голубую семейную машину с четырьмя дверцами.

Муж мог купить любую машину, но в очередной раз проявил скромность и такт. Дорогой автомобиль, на котором он ездил до этого, здесь не годился. Он стоил больше, чем годовой доход многих островитян.