Ага, подтвердил тем самым, что наблюдение ведётся. И что «люди его» — ребятки не острые, раз требуется им ещё и подтверждение, что разговаривающий в данный момент по телефону мужик — тот, кто им нужен.

Ладно, не козырная это была карта. Так, семёрочка. Для морального удовлетворения. И понимания, кто ведёт игру на самом деле.

Алексей, не чинясь, поднял руку с кружкой вверх. Тоже жест с нагрузкой: даёт оппоненту ощущение, что противник легкомыслен, уверен в себе и, как ни парадоксально, — лоялен. То есть разуму понятно, что он — противник, но вот эмоциональное впечатление этому противоречит. А это — лишний блочок из-под фундамента психологического состояния Лысого. Мелочь, но пренебрегать в данной ситуации нельзя ничем.

Ага, срисовал Кравченко краем глаза, нашли бандюганы цель. Двинулись к нему, шифруясь. Вот только столиков свободных рядом нет. И что будете делать?

Не нашли ничего лучшего, как свершить маленькое забавное чудо, — подойти к лошаристому Еланчику с пьяненьким его приятелем и спросить: «У вас свободно, мужики?» Да нет вопросов, конечно! Теперь при любом обострении ситуации этих двоих можно смело списывать со счетов! Ну, так и деваться им было некуда — не силой же кого-то выбрасывать из-за столика, провоцируя незапланированный скандал!

Вообще-то были б поумнее, — у него, у Алексея, местечко попросили бы. А так — ну прямо расписались, за кем они тут следят!

Но он не успел насладиться торжеством над этими недотёпами. Раскрылась дверь, на которую всё время краем глаза косил Кравченко, и в проёме показалась фигурка Иришки. Настолько жалкенькая на первый взгляд, что у Алексея чуть слёзы не выступили на глазах. В больничном халатике, худенькая, болезненная до измождённости… Господи, да всего-то три часа прошло, как её взяли бандиты! Ну, твари, если выяснится, что вы с ней что-то делали, лично вырежу каждого, кто к ней прикоснулся! А Лысый, если и хотел показать тем свою силу, добился лишь одного: если до сих пор Буран относился к нему брезгливо, с опаской, но без личной ненависти, то сейчас в нём вскипела именно она. Личная. Ненависть.

Алексей бросился к подруге, обнял её. Дрожит. Он так глянул на ближнего бандита из тех троих, которые привели Ирку, что тот даже отшатнулся.

— Ирка, милая, родная! — он сейчас действительно испытывал чувство бешеного родства с нею. — Ты в порядке? Эти суки с тобой ничего не сделали?

— Э, ты полегче, фраер… — брякнул было один из сопровождавших девушку бандитов.

Алексей обернул к нему яростное лицо:

— Засохни, тварь, а то убью на месте!

В нём действительно заклокотало так, что вот-вот могло снести голову.

Бандюган ощутил, видно, ту бездну гнева, которая вот-вот готова была разверзнуться перед ним. Поплыл немного лицом, молча отступил на шаг назад.

Третий, порывавшийся было что-то сказать, тоже скис и промолчал.

А что, эту волну сладкого бешенства, что поднимала сейчас Бурана, они не могли не чувствовать, эти бандюганы. По роду деятельности им наверняка и самим приходилось оказываться в крайних ситуациях. Когда вскипала в жилах и нервах такая вот боевая ярость, и удесятеряла силы, и обостряла сознание. И если ты сам не находишься в том же состоянии, — как, например, сейчас, когда просто подводил бессильную девку к фраератому лоху, — то при всём своём боевом опыте отшатнёшься от этой яростной, ищущей жертву злобной силы.

Потом-то, конечно, придёшь в себя. Тем быстрее, чем больше у тебя опыта таких вот противостояний. Но если бы Алексей сейчас на них прыгнул, то все трое легли на месте. И они это почувствовали…

Но тут Ирина прошелестела:

— Нет, Лёша… Словами только грозились. Просто очень страшно было… Без тебя…

Он захотел взять её на руки, прижать к себе, приголубить. Но нельзя: как раз руки сейчас должны быть свободны.

Видимо, заметив этот порыв, один из бандитов предостерёг:

— Босс сказал, тут стоять, пока ты наших не приведёшь.

Контролируя себя, Алексей ответил спокойно — только голос был глухим, словно он одновременно поднимал тяжесть:

— Сам — нет. Позвоню — приведут…

Достал трубку (бандиты напряглись), набрал номер, бросил три слова:

— Можно… Двери — двое…

— Принял, — прошелестело в ответ.

По этой команде к главному входу в офисную часть здания должны были проследовать двое комендачей, ведя закованных в наручники пленных. Которых, естественно, отпускать никто не собирался. По плану, однако, охрана должна была открыть вторую дверь входного тамбура, после чего она блокировалась на несколько секунд, пока из неприметного микроавтобуса до входа не долетит боевая группа. После этого должна была следовать зачистка офисного крыла.

К главному же входу в ресторан выдвигались из универсама внизу четверо бойцов ГБ, которые должны были, выключив двоих качков на охране, взять под контроль двери и до поры из зала никого не выпускать. Томич не исключал, что Лысый мог хитрить и сидеть в ресторане, чтобы управлять процессом, видя всё своими глазами. И позволить ему уйти под шумок было никак нельзя.

По этой же команде Бурана к основной группе фигурантов направлялись трое гэбэшников для фальшивого задержания капитана Кравченко. Для них условия складывались даже лучше, нежели ожидалось: Ирка была уже под защитой Алексея. И основная цель — проникнуть в сердце «куреня» криминального атамана Чупрыны — значительно облегчалась, лишаясь не главной, побочной, но такой необходимой задачи, как освобождение заложницы.

И всё завертелось очень быстро.

Гэбэшники, вынырнув словно ниоткуда, тускло поинтересовались, профессионально быстро тыкая удостоверениями в глаза так, что прочитать ничего не успеваешь:

— Капитан Кравченко? МГБ. Предлагаем проследовать с нами.

— Э-э… — только и успел произнести капитан Кравченко, делая — отчего-то! — шаг назад. Словно под защиту бандитов.

Те были в растерянности и роль защиты сыграли замечательно. Но вот с точки зрения оперативников они немедленно стали нарушителями закона. Тем более что один из них рефлекторно попытался ухватить Ирку за руку, возвращая себе контроль над заложницей.

— В чём дело, граждане? — удивился один из гэбэшников, перехватывая, в свою очередь, руку бандита. — Вы почему мешаете органам?

Алексей сделал большие глаза Ирке, подмигнул ей и подтолкнул в общий зал. Оттуда, как он отметил, уже направилась в их сторону одна из пар прикидывавшихся весёлой компанией комендачей. Ещё одна девушка оставалась на месте, а четвёртый боец направился как бы в туалет, смещаясь к тем ребятишкам Лысого, что держали выход.

— Мы… это… — трудно проговорил старший из бандитов. — У нас разговор.

— Знакомые, что ль? — хищно спросил второй оперативник.

— Ну… не…

— Вот и хорошо, — покладисто сказал гэбэшник. — Понятыми будете при досмотре задержанного.

Какие понятые, когда ему предложили