Он отстаивает, в данном случае будучи последователем Оккама, представление о Боге как чисто волевом субъекте: значимость рациональных истин и принципов основывается только на его волевом решении. Этот приоритет божественной воли перед интеллектом в антропологии Декарта хотя и не проявляется в полную силу, но представляет собой мину замедленного действия, которая впоследствии будет решительно способствовать взрыву построений рационализма.

Наша задача, в первую очередь, состоит в том, чтобы проследить дальнейшее развитие рационалистической антропологии. Трудности картезианской проблемы соотношения души и тела находят свое последовательное рационалистическое разрешение на пути движения мысли через окказионализм к Спинозе. Окказионалисты видели единственную возможность объяснить взаимовлияние души и тела ссылкой на происходящее всякий раз прямое содействие Бога. Иными словами, при любом волевом решении, принимаемом душой, — например, решении привести в движение тело, — должен вмешаться Бог и осуществить это фактически. Однако развитие этой теории однозначно привело к спинозизму. Если ранее это вмешательство Бога еще имело индивидуальный и исторический смысл (Бог реально и конкретно в каждой отдельной ситуации вмешивается во взаимоотношение души и тела), то у Н. Мальбранша оно обретает более общесистемный смысл. Бог превращается, скорее, в наиболее общий руководящий принцип, который регулирует связь души и тела и которому в равной степени подчиняется и то и другое. Это решение проблемы уже готовит почву для тезиса Спинозы, согласно которому душа и тело — лишь параллельно существующие атрибуты всеохватывающей божественной субстанции.

Ясно видно, как при таком развитии противоположность монистической и плюралистической тенденции у Декарта разрешается в пользу монизма. Индивидуально-единичное полностью подчиняется рационально-всеобщему. Параллелизм обоих атрибутов соответствует этой монистической тенденции. Тело у Бенедикта Спинозы понимается в традициях Декарта, как механически функционирующий аппарат, а душа — как идея этого тела; в своих акциях она уже не противостоит ему, а действует параллельно с ним.

Отсюда уже недалеко до полного сведения психического к физиологическим процессам. Натурализм есть последняя точка, завершающая развитие этого направления. Правда, у Спинозы тело и душа являются равноправными атрибутами одной всеобщей субстанции, однако они все-таки заметно сильнее определяются естественнонаучными предпосылками. Все подчинено строгим законам причинности. Порядок и взаимосвязь идей — те же, что порядок и взаимосвязь вещей. Внутри сфер обоих атрибутов царит один и тот же неизменный детерминизм. Так, и в духовной сфере тоже невозможна никакая свобода в подлинном смысле. Свобода здесь может означать только сознательное признание необходимости. В этом смысле Спиноза называет свободным человека, руководствующегося разумом. Воля, таким образом, подчинена рассудку и даже, в конечном счете, сводится к нему. Вообще, у Спинозы в духовной сфере повсюду выявляется недвусмысленный приоритет рациональных категорий. Так, по его мнению, аффекты — лишь спутанные представления, которые должны быть преодолены ясными идеями. Если правильные, добродетельные установки проистекают из ясных, адекватных идей, то страсти основываются на идеях неясных и неадекватных. Аффекты поэтому должны быть подчинены разуму, поскольку лишь так можно осуществить человеческий идеал — жить в гармонии со всеобщим порядком вещей, который тождествен с божественным бытием.

После того, как позднее, в философии Лейбница, основные принципы рационалистической антропологии отчасти получили свое дальнейшее развитие, а отчасти были разрушены введением плюралистического элемента — монады, рационализм в крайней форме снова возродился в философии его ученика Христиана Вольфа. Вольф строит свое учение в значительной мере на предпосылках Лейбница. Но его не удовлетворяет то значение, которое придается принципу монад. Он не видит заложенных в нем тенденций, которые выводят за рамки рационализма. У Вольфа рационалистическое мышление местами становится настолько поверхностным и плоским, что реакция не заставляет себя ждать. Вольф — знамение того, что просветительство достигло своего финала. Правда, после него еще были более или менее значительные представители рационалистического философствования, но пик его развития остался позади.

Мы хотим коротко остановиться еще на одном из типичных представителей этого направления, на Франсуа Вольтере. И по его мнению, человек подчинен строгим детерминистским законам, которые породил «вечный геометр» Бог. У человека есть неизменная сущность, занимающая в строе сущего свое ясно определенное место. Так, Вольтер утверждал, в противовес Паскалю, что человек не имеет в себе совершенно ничего загадочного, напротив, он определен ясными и очевидными принципами разума.

Одной из важнейших идей учения о человеке у Вольтера является идея стабильности. Человек имеет абсолютно неизменную природу, которая совершенно не подвержена никаким изменениям. В основе своей он — всегда один и тот же, только это подлинное бытие человека не всегда ясно выражается в истории. Правда, имеет место процесс совершенствования, исправления и прогресса, который в ходе исторического развития все более и более проясняет это подлинное бытие. Но этот процесс не затрагивает внутреннюю неизменность человека. По мнению Вольтера, существует также вечный и неизменный нравственный закон: для всех людей всех времен действительна одна и та же мораль, которая в истории лишь заслоняется и затемняется различием обычаев и нравов. Прояснять ее и таким образом постоянно добиваться реализации подлинной сущности человека в ее согласовании со всеобщим рациональным миропорядком — вот в чем высшая цель.

Знаменательно, что позднее рационалистическая философия все более и более утрачивает свои позиции и в настоящее время почти не имеет никакого влияния. Современный человек уже не может удовлетворяться ее абстрактными принципами. Это часто выражается в том, что рационализм переходит в последовательный натурализм; всеобщие принципы разума становятся законами природы, которые отныне и определяют бытие человека.

АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЕ КОНЦЕПЦИИ НАТУРАЛИЗМА

С точки зрения системы (но не исторически!) развитие от философии сущностей через рационализм к натурализму идет постоянно в направлении от широкой и живой приблизительности, не поддающейся точным дефинициям, ко все более ясно осваиваемой в понятиях, но потому все более ограниченной и узкой точности. Общая панорама сущностей сменяется четкой рационалистической формулой, а эта последняя — точным естественным законом. Тенденция к научности и точности приводит к тому, что мыслители все более ограничиваются точно познаваемым. Все, что выходит за эти рамки, выбраковывается как несущественное.

Исторические предпосылки

Так же, как и почти все основные философские направления, натурализм уходит своими корнями в античность, хотя он там и не развернут в полной мере. Важнейшим его представителем является Демокрит. Согласно ему, человек имеет полностью материальную природу, а так как материя состоит только из атомов, то человеческое бытие может быть сведено к атомам и их связям. Даже сама душа состоит из атомов, которые просто более легки и воздушны, чем атомы тела. Мышление же — всего лишь движение атомов. Таким образом, в учении Демокрита мы уже видим в достаточно чистом виде