class="p1">— В чём дело? Не надо было? — спросил у него Олег.

— Надо. Хорошо, что не сбили тебя. Они уже пытались тут местных лётчиков атаковать, — сказал Руслан Фаридович.

— Нас всё больше и больше втягивают в конфронтацию. Не сегодня, так завтра атакуют и корабли в заливе. Потом и до бомбардировок дело дойдёт. Кто им вообще позволяет ходить по нашему морю? Здесь не Северная Америка! — громко возмущался Хафтар.

— Это право сильного, господин полковник. Если вы не будете держать оборону, то в одночасье они ударят, — сказал я.

— Но всегда есть кто-то сильнее тебя. Пока эти трусливые американцы только пытаются что-то сделать, но у них ничего не выйдет, — уверенно ответил Хафтар.

— Что вы заметили в их действиях? — спросил Фаридович.

Я подошёл к карте и стал показывать районы, где может действовать авиация НАТО.

— Всё стандартно. Множество разведывательных полётов. Демонстрационные действия как авиации, так и флота. Я бы рекомендовал усилить ПВО и держать двойной состав дежурных сил. Пока ещё рано занимать зоны дежурства. И самое главное — отработать вывод из-под удара. Эффективнее этого метода сохранности авиации ещё не придумано.

Услышав про вывод из-под удара, Хафтар рассмеялся. Подойдя ко мне, он похлопал по плечу.

— Зачем? Они разве будут бить по аэродромам? Им нужна нефть и резиденция нашего Лидера. Мы защитим эти объекты. Сил у нас хватит.

Он смотрел на меня снисходительно. Зачем тогда вообще спрашивал совета, если уже давно они приняли решение кого и как защищать?

— Промышленные объекты слишком сложно полностью уничтожить. Во время налёта ваш Лидер будет эвакуирован в бункер. А резиденцию он построит новую. Возникает вопрос, а где вы возьмёте сразу авиацию, которую американцы могут уничтожить одним залётом?

Ливийский полковник пожал мне руку, поблагодарил и ушёл в сопровождении своей свиты.

Чувствую, что американцы воспользуются этой безответственностью. Их удар будет очень болезненный для Ливии. Если уж Хафтара не удалось убедить, то остаётся только один человек.

После перекуса и подготовки самолётов, мы стали готовиться к отлёту. Борзов провожал нас вместе с Фаридовичем, который обещал доставить Геру в ближайшее время в Бенгази или в порт другой ливийский порт.

— За парня ручаюсь. Самолёт сейчас начнут разбирать. Кстати, мне Олег сказал, что ты старший их группы на корабле. И в каком же ты звании? — спросил у меня Руслан Фаридович, провожая в самолёт.

— Секретная информация, товарищ полковник, — улыбнулся я и полез в заднюю кабину.

На обратном пути управлять будет Николай. А то у него аж зудит, что он меньше меня садился на корабль.

По маршруту связь с нами вёл офицер боевого управления на одном из пунктов наведения. Где он тут мог находиться в бесплодной пустыне, сложно понять.

Сам полёт проходил спокойно. Вся четвёрка шла на минутном интервале, а рядом постоянно появлялись сопровождающие МиГ-25 и МиГ-23.

Ливия оставалась позади, как и странные мысли о том, как же нас так просто впустили в пространство этой страны.

— Кстати, полковник, который нас встретил перед Фаридовичем — местный тыловик. Считает себя замом старшего группы наших специалистов во всей Ливии, — сказал по внутренней связи Николай, когда мы пролетели береговую линию.

— И чего ему от нас надо было?

— Не знаю, но Фаридыч чего-то недоговорил. На корабле нам сейчас расскажут. Пока ты самолёт осматривал, он мне так и сказал.

Значит, нас ещё ожидают разговоры на корабле.

Когда мы зацепились гаком за трос, ощущение были непередаваемые. Будто на родной аэродром прилетели. Так оно и есть, в общем. Вдали от Родины эти 300 метров палубы, для каждого лётчика кусочек дома.

Зарулив на стоянку, мы быстро вылезли из кабины. Нужно было сразу доложить о работе комплекса «Оберег». Нельзя же так нас вообще оставлять без ручного отстрела!

— Я тебе говорю, нажимал, и не работало! — возмущался Николай, доказывая свою правоту инженерам.

Со всех сторон даже техники собрались, чтобы посмотреть на этот спор.

— Ты не так делал. Вот если бы Сергей нажимал…

— Я дурак, по-твоему⁈

— Если бы так было, то я бы заметил, — ответил ему инженер.

— Короче, нам пришлось выключить комплекс, чтобы произвести пуск. В чём может быть проблема? — спросил я.

Будто инженеру лучше знать, как у нас произошло всё в полёте!

— Да нет здесь проблемы! Берём, скидываем контакты и система обновляется. В следующем полёте сможете автоматически и в ручном режиме отстреливать, — весело ответил он.

Морозов посмотрел на меня и развёл руками. В его глазах читалось, что он сейчас задушит инженера. У меня такого желания не было, но вот поругаться захотелось.

— Я вам объясняю, что самолёт — не автомобиль. Я клеммы с аккумулятора, как и ваши контакты, в полёте не скину. Предполагаю, что у вас где-то контакты оборвались. Либо подсоединены не так…

Предположил я несколько вариантов причин такого недостатка. За мной даже записали. Пока всё это шло, мы уже и на подъёмнике успели опуститься в ангар.

Закончив обсуждение и поблагодарив всех за работу, мы с Николаем пошли переодеваться.

— Серый, делай что хочешь, но ключи от душа офицерского достань, — настоятельно сказал мне Морозов.

Сначала мы отправились на разговор к Реброву, но его не оказалось в классе подготовки. Уточнили у инженеров с авиагруппы, где все начальники, они только развели руками.

— С утра не видели.

Граблина из морских офицеров тоже никто не видел. Будто спрятались все от нас.

Морозов отправился в каюту, а я к Бурченко. Он-то должен быть на месте.

Постучавшись в дверь его жилого помещения, я услышал разрешение войти.

— Андрей Константинович, мы на месте — доложил я, приоткрыв дверь в каюту Бурченко.

— О! Сергей Сергеевич, родненький! Проходи, садись!

— Спасибо, — ответил я.

Такое приветствие от представителя КГБ напрягает больше, чем направленное на тебя дуло пистолета.

— Не смущайтесь. Я вам сейчас чаю приготовлю и послушаю ваш рассказ.

— Давайте без прелюдий. Я доложу и хочу отдохнуть. День был долгий, — отказался я от горячего напитка.

— Понимаю. К вам претензий у меня нет. Выслушаю вас, и не буду задерживать.

В словах «к вам претензий нет» что-то однозначно сокрыто.

Быстро всё рассказал и получил похвалу. Бурченко всё же уговорил меня попить чай.

С его слов я узнал, что «фейерверк» бесследно не прошёл. У одного из экипажей случился помпаж, но