– Света, помолчи, ты не знаешь, о чем говоришь. Все совсем не так, как ты подумала, – попытался остудить ее пыл Петр.

– Бабник! Негодяй! – Девушка прыгнула на него, словно лань, а ногтями стала драть, будто дикая кошка.

Петр легко скрутил ей руки и толкнул на соседний диван. Настя на все это смотрела с расширившимися от ужаса глазами.

«Вот ведь идиот… Додумался притащить меня в дом, не предупредив жену! А меня-то в какое идиотское положение поставил? Просто кошмар! А я тоже хороша, губу раскатала… Разве такой мужчина может быть одинок? Стыдобища! Я еще что-то говорила об изнасиловании…» – думала Настя, еще не способная принять твердую позу, хорошо усесться на диване. Ее все время клонило в сторону, словно пьяную «неваляшку».

У девушки же приступ агрессии закончился и начался период тихого плача и жалости к самой себе.

– Света, эта девушка – официантка ресторана, куда я зашел перекусить, – загундосил объяснения Петр.

– Великолепно! Опустился до официанток, хотя секретаршами ты уже давно не пренебрегал. Кто будет следующей? Гардеробщица? Дворничиха? Посудомойка?

– Света, ты оскорбляешь человека!

«Да мне-то что, – хмыкнула про себя Настя, – пусть оскорбляет людей любой специальности. Но, видимо, жизнь ее не била, раз ей не пришлось работать посудомойкой. Хотя такая фифа наверняка пошла бы лучше в проститутки».

– С чего вдруг ты стал официанток приносить к себе домой? – негодовала Света, испепеляя мужчину взглядом и не обращая никакого внимания на Настю, словно та была пустым местом.

Вот это ее задело, и она решила обратить на себя внимание.

– Нет, официантку он притащил к себе домой только сегодня. Для… обслуживания в постели. Сама понимаешь – кофе в постель… и все такое… Хоть какое-то разнообразие в суровые будни.

– То-то я смотрю, ты все прилечь норовишь! Проститутка! – чуть ли не кинулась на нее девушка.

Настя засмеялась, а Петр побагровел.

– Эта девушка только что спасла мне жизнь! Прекрати немедленно!

– Сексуальный голод она тебе удовлетворила, а не жизнь спасла! – визгливо выкрикнула Света.

Настю ситуация очень забавляла. Камнем преткновения и яблоком раздора в супружеской ссоре она еще никогда не становилась.

– Уйди! – вдруг заявил Петр таким голосом, что девушка мгновенно перестала истерить, а Настя выпрямилась и сползла на пол, встав на четвереньки, почему-то с перепугу решив, что слова относятся к ней.

– Извините за мой жалкий вид… Глупее не чувствовала себя в жизни. Петр, подними меня, и я уйду, пока здесь не стало совсем горячо.

– Она называет тебя по имени и на «ты»… – еле прошептала Света, прикусывая губу, словно только что проговорилась врагам о государственной тайне.

– Никуда ты не пойдешь, – твердо ответил Петр.

– Тогда уйду я! – заявила Света.

– А это твое дело. Если тебе больше нечем заняться…

Настя услышала лишь ее топот. Раздались жуткие рыдания и спокойный голос Петра, удаляющийся вслед за рыданиями:

– Света, постой! Света, не делай глупостей! Света, выслушай меня!

Настя осталась на полу в гостиной на четвереньках, уткнувшись носом в диван. Подняться она не могла, посмотреть вверх тоже. Сумела только оценить качественный пол из широкой обработанной доски и хорошую работу по укладке пола. От темно-коричневых дубовых плинтусов поднимались ровные стены нежно-сливочного цвета. Мебель была яркой, большой и очень мягкой, что уже губительно сказалось на позвоночнике Насти, которая могла спать только на жесткой поверхности и сидеть на твердом стуле. Она с радостью бы провалилась сейчас сквозь землю или сквозь пол, лишь бы не оставаться в такой глупой ситуации. Попытка подняться на ноги самостоятельно не удалась – Настя рисковала вообще потерять сознание от боли. Поэтому она просто поползла по гостиной, зовя хоть кого-нибудь на помощь:

– Эй, кто тут есть! Люди, куда вы все ушли? Откликнитесь! Петр, отзовись! Помогите! Спасите! Выпустите меня!

После призывов, оказавшихся совершенно бесполезными, Настя начала истерически смеяться, понимая всю нелепость своего положения. Она проползла по гостиной, но никого из живых существ не встретила, наткнулась только на ножки стола, на книжный шкаф с книгами за стеклом и кое-какие вещи, рассыпанные по полу.

«Да что такое?! Как собака, ползаю тут… в чужом доме…» – Настя не знала, плакать ей или смеяться.

Так же, на четвереньках, она вернулась к дивану – во всяком случае там был мягкий коврик – и посмотрела на низкий журнальный столик. На нем стояли ваза с фруктами и две открытые бутылки – коньяка и мартини.

«Я ведь и есть уже хочу…» – подумала Настя и плеснула мартини в стакан, не зная, чистый он или нет, после чего спокойно съела все, что ей приглянулось. Налила себе снова и постаралась удобнее устроиться на коврике, максимально расслабляя мышцы спины. Начинало жутко болеть колено – видимо, прекращало свое действие лекарство. От усталости и спиртного, выпитого на голодный желудок, Настя погрузилась в какой-то полусон-полубодрствование, постепенно теряя связь с реальностью. А абсолютная тишина в доме и мерное попискивание часов способствовали глубокому, спокойному сну. Хотя вполне возможно, что нельзя было совмещать укол доктора и мартини. Но другой жидкости, чтобы смочить губы, Настя не обнаружила.

Снилось Насте, что плывет она в трюме большого судна, искренне не понимая, почему именно в гордом одиночестве. И вдруг знакомый голос ее педагога-репетитора нравоучительно пояснил:

– Это оттого, что все остальные артисты молоды, здоровы и полны сил. Они будут выступать в круизе и приносить прибыль. А ты, Лазарева, что? Отработанный материал! Скажи спасибо, что мы вообще тебя взяли с собой. Так что сиди в трюме и не возбухай!

– Не ожидала от вас, Евгений Степанович, такой речи, – обиделась Настя.

– А ты как думала? Незаменимых у нас, как известно, нет.

– Но здесь нет даже иллюминатора, я словно собака в конуре, – навалилась на Настю грустная мысль.

– А вокруг океан. Океан страстей, моя дорогая. Страстей, которые ты никогда не пускала к себе в сердце. Поэтому тебе и смотреть ни на что не надо, – пояснил бывший педагог. – Тебе не дано быть женщиной, вот и не бухти!

Он ушел, оставив Анастасию в полной темноте и тишине. Слышно было только, как работает механизм судна – с какими-то легкими скрипами и другими посторонними звуками. К тому же началась сильная качка.

Наконец Настя открыла глаза, не сразу поняв, где действительно находится. Она жутко замерзла, отлежала руки и ноги и ничего не видела. Но потом сообразила: просто в помещении, где она лежит, очень темно. И тут как-то вдруг вспомнила, где же она, от чего кровь застыла у нее в жилах.