Я вспомнил об этой удивительной провидческой притче, когдаподумал о сыне шорника, шорнике же по своей изначальной профессии, величайшем полководцевсех времен и народов Георгии Жукове. Этому человеку в силу редчайшего стеченияобстоятельств удалось реализовать себя — на счастье и отечеству, и народамвсего земного шара. А если бы каждый, как писал Маркс, в ком сидит Рафаэль,нашел бы возможности для полного самопроявления? Какой бы был рывок вперед иобщества в целом, и здоровья, и благоденствия каждого из состоявшихся…

Наш Анатолий уже отрок, скоро он заканчивает школу, иследует отметить, что ему опять-таки повезло. Лишь краешком его коснулосьповетрие так называемой рок-культуры. И эта проблема также серьезней, чем мы,не зная фактов, полагаем. Распространение рока было объективно предопределенотем, что люди после тяжелых предвоенных, военных и послевоенных лет, когда онибыли постоянно психически зажаты, безусловно, нуждались в раскованности.Эмоциональная раскованность и возникла, и распространилась в таком виде,который не соответствует генотипу человека северных широт. Ритмы ритуальныхтанцев южноафриканцев и других племен вполне естественны для своей субкультуры,но следует учитывать, что там эти действа совершаются крайне редко, раз или двав год, во время общеплеменных сборищ, когда вожди племен или жрецы, опираясь наэмоциональное возбуждение, создаваемое ритмической музыкой, добиваются единогонастроения. В Америке же, а затем и в Европе эти ритмы, сопровождаемыеподавляющим сознание грохотом, начали внедряться не два раза в год, а ежедневнои в течение круглых суток через средства массовой информации, черезэлектронику, через аудиовизуальную технику. Курс мудрыми вождями и жрецамиЗапада был взят на то, чтобы, образно говоря, пар, скопившийся в общественныхкотлах, выпускать не через поршни (конкретные социальные движения), но черезсвисток (выплескивание наружу всех чувств неудовольствия). Не только всемидоступными видами техники, но также и такими средствами, которые покапрактически широко не известны, осуществляется раскачивание всехфизиологических основ национальных генотипов, сложившихся в течениетысячелетий.

Молодые люди начинают уподобляться лабораторным крысам сэлектродами, вживленными в мозговой центр удовольствия, которые бедные крысыстремятся раздражать как можно чаще. Особенно тягостно видеть на фонеразрушения черт национального характера деформацию особенностей мужскогохарактера. Наследники викингов, например, визжащие фальцетом и виляющиетазобедренными суставами, подобно собакам, у которых перебит спиннойхребет, — зрелище удручающее. И все эти толпы неврастеников, не владеющихсобою даже в маломальской степени, вваливаются чуть ли не ежечасно в нашиквартиры через широко распахнутые окна телевизоров. А ведь молодой человек,который видит, что все это поощряется, который в полном соответствии со стаднымконформистским инстинктом, присущим молодежи, начинает подражать этим людям сраскачанной нервной системой, как же он может себя вести в дальнейшем иначе,чем эти истерики, лишенные тормозящих центров?

Причем, что любопытно: если бы иногда для естественнойразрядки мы бы покомиковали, подергались бы, покричали бы, с большим внутреннимюмором относясь к этому своему времяпрепровождению, то это было бы вполнеестественным процессом, одним из возможных многочисленных аспектов отдыха. Ведьесли мы танцуем северные, шотландские танцы, то почему бы нам под настроение несплясать и южноафриканские? Но когда подобный стиль становится стилем всейжизни и единственным видом использования свободного времени, то дело принимаетдля нашего здоровья качественно иной оборот. Кстати говоря, битлзы прекраснознали, как вести себя на сцене: сами они в истерию не впадали. Они вели себя,как хорошие профессиональные актеры, скажем, как тот Отелло, который, изображаястрасть и ревность, тем не менее Дездемону в действительности жизни не лишает.Иначе говоря, они с полным самообладанием сохраняли свое здоровье. Но чтотворилось в зале! Истерика, крики, плачи, вопли, рвание на себе одежды, а этиребята, боготворимые сейчас, хладнокровно подогревали экстаз: вдруг разбивалина сцене гитару и бросали ее в зал. Разумеется, вокруг нее возникает свалка,вопят задавленные, начинается Драка, а потом слушатели выходят в мир состереотипом подобной раскованности…

В Америке уже создано общество из миллионов родителей,активно выступающих против разрушительных воздействий рок-культуры. Ихмолодежь, поставившая перед собой трезвые цели, противостоит року, а мыпродолжаем смаковать и внедрять все это, полагая, что рок-культура позволяет инам быть современными. Да, современными — в стремлении к систематическомуразрушению тонких особенностей психики и физио- логии того именно поколения,которому и надлежит взять на себя вот-вот, уже скоро, в XXI в. руководствообществом. И если мы всерьез озабочены программой здоровья, то должны четкоосознавать, что она безусловно и неразрывно должна быть связана с программойобщечеловеческой культуры как процесса, направленного на расцвет человеческойличности, а не на ее деградацию.

Теперь понятно, почему я сказал о Толе как о везунчике и втаком смысле слова: развитие невротизма и агрессии, стадности, подавляющейиндивидуальность, к счастью, в этом плане его миновали. И вот он уже в армии.Армейскую службу он прошел благополучно: возмужал, окреп, стал человеком,понимающим значение и дисциплины, и личной инициативы. Он регулярно занималсяфизическими упражнениями, бегал кроссы, обтирал торс холодной водой. Армияприучила его к порядку и чувству ответственности гражданина за спокойствиесвоей отчизны. В нем окрепло общественное самосознание, расхлябанность в бытуушла из-за требовательной заботы старшины. Армия его организовала. Можно былобы говорить и о других плюсах армейской жизни, но приходится отметить и такойудручающий порок, каким наградила его армия, как курение. Без долгих разговоровзамечу в этой связи, что из того уже ничтожного фонда здоровья, которыйсохранился у него после вполне «благополучного» детства, он вычеркнул иззапасов оставшейся жизни еще не менее десяти — пятнадцать лет, не говоря уже опочти гарантированных фундаментальных заболеваниях всего организма, вплоть доонкологии. Во всяком случае армия как место массового воздействия, какинститут, внедряющий чисто мужские доблести, заложила под него минузамедленного действия, которая рано или поздно разнесет дом его благоденствия.

Порок этот для общества крайне тягостен, тем более что курятдесятки миллионов человек. Трудно понять мужчину или женщину, которые смеютразговаривать с людьми, обдавая их отвратительной вонью изо рта. Чем,собственно говоря, это отличается от публичной порчи воздуха иным путем,который считается — и справедливо — постыдным? Каковы здесь представления обэтике? Я уже не говорю о «праве» отравлять дымом во имя своего удовольствия техни в чем не повинных людей, которые оказываются, к несчастью, рядом с курящим.

Мне бы хотелось, чтобы каждый, кто курит, хоть однаждыпосетил анатомический театр, в котором готовят трупы для занятийстудентов-медиков. Посетил, чтобы посмотреть легкие. Вместорозовато-голубоватых оболочек он увидел бы омерзительную коричневую слизь.Очень впечатляющее зрелище последствий увлечения курением, которое, к сожалению,скрыто от нашего взгляда! Хочу сказать: когда приходится диагностироватьчеловека не курящего, но с воспалением легких, то его болезненный сигналберется руками с расстояния сантиметров двадцати — тридцати. У человека жекурящего без всякого воспаления легких сигнал берешь на расстоянии до полутораметров! Этот бедный орган источает отчаянный, но неслышимый вопль SOS. Однакопоскольку ткань легких не иннервирована (к, счастью или к несчастью, трудносказать), этот сигнал пропадает, как вопль одинокого странника в бесконечнойпустыне. Это ли не проблема?..