– К тому времени я решу, что мы делаем дальше. Если мы все-таки двигаемся вперед, то работать придется быстро и без накладок. Погоди-ка минутку. Я переговорю с Пэтом.

Я подошел к барной стойке, за которой Финнеган лениво перетирал стаканы. Оттуда как раз отходила парочка: какой-то старый греховодник и блондинка. Блондинка посмотрела на меня из-под накрашенных ресниц и подмигнула. Я подмигнул в ответ.

Когда они отошли достаточно далеко, я сказал:

– Пэт, есть один парень, который следит за мной. Крупный, сложен как боксер, нос и ухо покалечены, носит светло-коричневую шляпу со шнурком вокруг тульи. Курит сигары и, судя по его внешности, способен жрать ржавые гвозди. Не видел такого?

Пэт протер стакан, который держал в руках, посмотрел на свет и сощурился. Затем аккуратно поставил стакан на полку.

– Похож на Бенни Двона. Но можно проверить: если это Бенни, от него всегда разит чесноком.

– Я не подходил к нему настолько близко. А кто этот Бенни Двон?

Финнеган взял очередной стакан, сполоснул под краном и принялся протирать. Неторопливо отвечая на вопросы, он как будто специально выводил собеседника из себя. Но он не имел в виду ничего дурного – просто манера такая.

– Он настоящий головорез, – ответил Пэт, сощурившись на стакан и принимаясь за следующий. – Получил место в клинике Зальцера. Пока не связался с Зальцером, перебивался мелкими выигрышами. В тридцать восьмом году схлопотал пять лет за вооруженный разбой. Считается, что теперь он утихомирился, только я лично сомневаюсь.

– Что же он делает в клинике Зальцера?

Финнеган пожал плечами:

– Все сразу. Моет машины, чем-то помогает в саду – всякая мелочовка.

– Дело очень важное, Пэт. Если это Двон, ему грозит обвинение в убийстве.

Финнеган вытянул трубочкой толстые губы, словно собираясь присвистнуть.

– Что ж, описание очень похоже. Я видел его в такой шляпе.

Я снова повторил описание, стараясь ничего не упустить.

– Да, – подтвердил Финнеган. – Это прямо вылитый он. Постоянно с сигарой, а нос и правое ухо у него покалечены. Должно быть, он.

Я ощутил легкое волнение.

– Что ж, Пэт, спасибо.

Я вернулся к Керману и Пауле: все это время они наблюдали за мной из другого конца зала.

– Финнеган опознал того парня, – сообщил я им. – Его зовут Бенни Двон, и знаете что? Он работает на Зальцера.

– И как только тебе удается добывать сведения? – произнес Керман, усмехаясь. – Что же ты намерен теперь предпринять?

– Поставить в известность Мифлина, – сказал я. – Погоди еще секунду, хорошо? Я ему позвоню.

В управлении полиции мне сказали, что Мифлин отправился домой. Я нашел в справочнике его домашний номер и позвонил. После небольшого ожидания я услышал голос Мифлина, сонный и раздраженный.

– Говорит Маллой, – сказал я. – Прости, что разбудил, Тим, но я совершенно уверен, что выяснил личность парня, который убил Эвдору Дрю.

– Правда? – Мифлин оживился. – Что ж, отлично. И кто он?

– Бенни Двон. И вот еще что, Тим. Он работает у Зальцера. Если отправишься в клинику прямо сейчас, сможешь подцепить его на крючок.

Повисло долгое, тяжелое молчание. Я ждал, усмехаясь про себя и представляя выражение лица Мифлина.

– У Зальцера? – произнес он наконец не вполне членораздельно, словно набил рот горячей картошкой.

– Совершенно верно. У дружка Брендона.

– И ты уверен в этом?

– Именно. В любом случае я смогу его опознать, и Паула тоже. Мы с радостью дадим показания.

– Точно? – В его интонациях угадывались нерешительность и мука.

– Конечно. Зальцер, разумеется, может выйти из себя, но кому какое дело до Зальцера, за исключением Брендона?

– Черт побери! – с досадой воскликнул Мифлин. – Мне придется переговорить с Брендоном. Сам я в такое дело не полезу.

– Так давай, говори. Но обязательно передай ему, что я уже звоню дежурному редактору «Геральд», чтобы продать эту историю. Я не хочу, чтобы Двон выскользнул у тебя из рук только потому, что Брендон не пожелал расстраивать своего приятеля.

– Не делай этого! – взвыл Мифлин. – Слушай, Вик, ради бога, только не заигрывай с прессой. Такого Брендон точно не потерпит.

– Какая жалость, ведь именно это я и собираюсь сделать. Так и передай ему, а потом отправляйся за Двоном, если только не хочешь, чтобы на вас набросились газетчики. Пока, Тим.

Он все еще стенал, когда я повесил трубку.

Подошли Паула и Керман.

– Что, поставил его на уши? – спросил Джек, потирая руки.

– Он просто немного распсиховался. Полиция, похоже, не горит желанием досаждать Зальцеру.

Я набрал номер, подождал, затем услышал мужской голос: «Офис „Геральд“» – и попросил соединить с дежурным редактором.

Мне потребовалась пара минут, чтобы изложить ему всю историю. Он набросился на нее, словно умирающий с голоду на обед из пяти блюд.

– Зальцера, похоже, опекает Брендон, – пояснил я. – Я не удивлюсь, если он попытается все замять.

– Если у него получится, то не по моей вине, – ехидно ответил дежурный редактор. – Спасибо, Маллой. Пойду поищу дубинку, чтобы прибить эту крысу. Предоставь все мне: я его загоню в угол.

Я повесил трубку и вышел из телефонной будки.

– Интуиция подсказывает мне, что я назревает скандал, – сообщил я. – И если я прав, сегодня ночью Брендону не смотреть сладких снов.

– Какая досада, – отозвался Керман.

3

Если поехать на север по Оркид-бульвару, минуя поместье «Санта-Роза», то в итоге окажешься на узкой дороге, которая ведет к песчаным дюнам и к моему дому.

Дом не представляет собой ничего особенного, зато сюда не доносятся звуки чужого радио, а если мне приспичит петь в ванной йодлем, никто не станет возмущаться. Это четырехкомнатное бунгало построено из некрашеной канадской сосны, при нем имеется крохотный садик, порядок в котором поддерживает Тони, мой филиппинский мальчик-слуга. В сотне ярдов от моей входной двери плещут синие волны Тихого океана, а дом стоит в окружении зарослей кустов, голубых пальм и песка. Место уединенное, здесь тихо, как на кладбище, но мне нравится. Я живу здесь уже больше пяти лет, и меня не тянет искать другое место.

Выйдя из бара Финнегана, я поехал по песчаной дороге, ведущей к моему дому. До полуночи оставалось двадцать минут. В небе висела большая, похожая на дыню луна, и ее яркий белый свет заливал песок и кусты не хуже прожектора. Море напоминало черное зеркало. Воздух был горяч и неподвижен. Если бы мне повстречалась какая-нибудь блондинка, получилась бы романтическая ночь.

Завтра, говорил я себе, приближаясь к дому, будет хлопотный день. Паула пообещала проверить завещания и Макдональда, и Дженет Кросби, как только откроется администрация округа. Сам же я намеревался еще раз навестить медсестру Герни, разузнать, кто адвокат Морин Кросби, и поговорить с ним. Если получится, то собрать