— Подождите минутку, Франсуа. Побудьте здесь, вы мне можете понадобиться.

Франсуа положил на стол листы с показаниями и книгу в зеленом переплете.

— Гм… — пробормотал Банколен. — На таких переплетах не найдешь отпечатков пальцев. Кроме того, у нас нет никаких оснований связывать книгу с преступлением — на первый взгляд с этой точки зрения она для нас бесполезна. И все же такая необычная книга найдена в таком месте! На всякий случай, Франсуа, расспросите о ней уходящих посетителей.

— Уже сделано, месье. Никто не признался.

— Вот как! Интересно! Посмотрим… Издано в Америке. С титульной страницы ластиком стерто чье-то имя, смотрите, до самых дыр. Что ж, пока отложим ее… Вот, доктор. — Детектив с усмешкой подтолкнул книгу австрийцу. — Если вы читаете на английском, она вас заинтересует. Вы можете подвергнуть психоанализу насмешливую черепаху или соню… А теперь, — сказал он, принимаясь за бумаги, — подождите, пока я разберусь в ваших записях, Франсуа. Простите меня, друзья, я немного повожусь с ними.

Он погрузился в изучение показаний, как будто находился в звуконепроницаемой комнате. Длинное лицо его приобрело сосредоточенное выражение. Глаза сощурились. Время от времени Банколен что-то записывал в блокнот. Проницательный ум, скрывающийся под этими курчавыми волосами, сортировал замечания с быстротой фокусника, манипулирующего картами…

Какое-то время в комнате царила полная тишина, нарушаемая только громким шумом, доносящимся из холла. Я взглянул на Графенштайна. Доктор поправил свои квадратные очки и открыл „Алису в Стране чудес“. Он медленно читал, шевеля губами и водя толстым пальцем по строчкам. Постепенно на его лице появилось выражение крайней растерянности. Доктор перевернул страничку назад, словно желая убедиться, что глаза его не обманули. Затем потряс головой, словно приходя в себя, и снова принялся читать с мрачной решимостью.

Банколен отодвинул пачку бумаг.

— Франсуа, — приказал он, — пошлите группу людей проверить всех, кто присутствовал здесь. Немедленно позвоните в сыскную полицию… Это самый важный приказ. Установите слежку за домом Салиньи. Если кто-нибудь попытается туда проникнуть — кто угодно, понимаете? — задержите его. А теперь, друзья, вот вам итог наших сведений. Я прочту все подряд, отмечая время каждого события.

Он начал читать из своей записной книжки:

22.15 — Салиньи, его жена, Вотрель, месье и мадам Килар прибыли в ресторан. (Свидетели: Фенелли и Дж. Г. Буиссон, дирижер оркестра.)

22.20 — месье и мадам Килар уходят домой. (Свидетели: Фенелли, Буиссон, Вотрель.)

22.25–22.55 — Вотрель и Салиньи в курительной комнате. (Свидетели: стюард бара, официант.)

22.30 — мадам де Салиньи разговаривает с Фенелли наверху. (Свидетель: Фенелли.)

22.50–23.25 — Фенелли в одиночестве наверху. (Свидетель: тот же.)

22.55 — Салиньи выходит из курительной. (Свидетели: стюард бара, Вотрель.)

22.55–23.30 — Вотрель проводит время в курительной. (Свидетель: Вотрель. Примечание: официант помнит, что приносил ему выпивку — около 23.15.)

23.18 — мадам подходит к нам в салоне. (Свидетели: мы сами.)

23.30 — Салиньи входит в карточную комнату. (Свидетели: мы и мадам.)

23.30 — Вотрель разговаривает с детективом, уточняет время. (Свидетель: Франсуа Дильзар.) Детектив только что заступил на пост.

23.30–23.36 — Вотрель беседует с детективом перед входом в карточную комнату. (Свидетель: тот же.)

23.37– Вотрель подходит к нам в салоне. (Свидетели: мы.)

23.40 — Стюард и Франсуа обнаруживают убийство.

Примечания.

Не обнаружен никто, кто видел кого-либо из этих людей в холле с 22.20 до 23.30, в течение больше часа.

Никто не помнит, чтобы видел Салиньи с 22.55, когда он покинул Вотреля в курительной, до 23.30, когда он вошел в карточную комнату.

Вполне возможно, что кто-то из посторонних вошел через заднюю дверь, выходящую в переулок, который упирается в рю Дезо. До момента убийства за этой дверью не наблюдали.

Итак, это документ, — заявил Банколен, — который многое объясняет. И знаете, каким образом? Пробелами во времени, не имеющими свидетелей. Надеюсь, вы и сами понимаете их важность. Так что, доктор, оставляю их на ваше усмотрение. — Он обернулся ко мне: — Пойдем со мной, посмотрим, что скажет медэксперт.

Мы с Банколеном неторопливо двинулись в холл. Теперь, когда события и участники трагического вечера начали обретать более конкретные черты, когда из показаний свидетелей и их эмоций начала складываться более или менее приближенная к реальности картина преступления, я почувствовал, что моя голова становится кристально чистой и способна понять главное.

В холле находилось много народу. Все возбужденно переговаривались. Перед входом в карточную комнату с мрачным и важным видом, засунув руки в карманы, стояла небольшая группа мужчин в черных шляпах. У одного из них была складная фотокамера. Он прислонился к стойке перил лестницы, во рту небрежно торчала дымящаяся сигарета. Эксцентрично одетые охотники за свежатинкой от прессы тоже явились целой толпой.

Когда мы опять оказались в карточной комнате, то застали в ней несколько человек, изучающих положение трупа. Они столпились на некотором расстоянии от него, чтобы не наступать на зловещее пятно крови на ковре. Мужчина с отсутствующим и бесстрастным выражением лица и пышными бакенбардами — вероятно, медэксперт — записывал что-то в блокноте, склонив голову набок, как художник, прикидывающий перспективу. Закончив дело широким росчерком пера, он сделал знак двоим мужчинам.

Один из них установил камеру и стал с ней возиться, а другой приготовил какой-то порошок в плоском блюдце. Вскоре комнату озарила яркая вспышка, и в свете фонаря в воздухе поднялся дымок — пудра, которая медленно поднималась вверх. Пока группа готовилась сделать другие фотоснимки, я пытался запечатлеть в воображении сцену.

Обезглавленное тело, застывшее в странном положении на коленях. Оно было наклонено вперед, так что обрубок шеи упирался в пол, а спина выгнута вверх. Одна нога полусогнута, а другая вытянута в сторону. Обе руки согнуты в локтях, кисти вытянуты вперед, как у сфинкса, пальцы вцепились в ковер. В целом создавалось впечатление, будто человек собирался броситься вперед. На спине пиджак намок от крови, впереди рубашка стала розового цвета, а руки были настолько забрызганы кровью, что мелкие красные пятнышки попали даже на тыльную сторону рук. Банколен поставил отсеченную голову на прежнее место, в нескольких футах от тела… И снова над неподвижным телом вспыхнула фотовспышка, ослепительная, как мгновенная жуткая смерть.

Один полицейский с большим куском мела, какой используют портные для разметки ткани, обвел на полу контур тела. После чего медэксперт указал большим пальцем на выход и устало сказал: „Давайте, ребята“.