class="p1">— Ну вот и мама, — с облегчением произнесла Мария, поднимаясь со ступеней.

— Мама, — кинулась дочь ко мне. — Мамочка…,- заревела она вцепившись маленькими ручонками в ткань деловой юбки.

— Тише-тише, моя хорошая, — испуганно зашептала я, подхватывая ее на руки.

Не выпуская дочь, сама устало опустила свой зад на лестницу, удобно пристроив девочку на своих коленях и поглаживая ее по волосам, ожидая когда ребенок успокоится.

— Что случилось? — найдя взглядом няню, несколько резковато спросила я.

— Не знаю, — виновато пожала она плечами, — просто буквально два часа назад Лилия ворвалась на кухню с криком, что вам плохо и она должна быть рядом. Мы с поваром подумали, что ребенок придумал очередную игру, ну знаете иногда дети словно пьесы придумывают и сами в них верят, и принялись убеждать ее, что с вами все хорошо и вы на учебе. Вот тогда она и заплакала. Я не могла ее успокоить очень долго. Только недавно, она начала успокаиваться, повторяя, что все хорошо, что папа с вами рядом и он поможет. Но все равно она очень вас ждала. До вас, когда у Лилии начался срыв, дозвониться я не смогла, позвонила Илье Андреевичу. Вот в общем-то и все, — вновь пожала она плечами.

А у меня по телу поползли мурашки злости и страха одновременно.

— Скажите Мария, — вкрадчиво спросила я, — а где наш домашний телефон? Кажется, я неоднократно говорила, что он должен в обязательном порядке находится рядом с кем-нибудь из людей в этом доме, чтобы ответить, если я вдруг решу позвонить. Так почему же я, обуреваемая беспокойством, сломя голову мчалась на своей машине, не помня себя от паники, рискуя не вписаться в какой-нибудь поворот или въехать в столб, не могла дозвониться, чтобы вы меня могли успокоить?

Мой голос звучал все тише и тише, пока не упал до леденящего душу шепота. О, как же я зла. Я просто в ярости на эту женщину. Во-первых, Лилия никогда не играла в подобные игры, во-вторых, ну серьезно, неужели нельзя держать при себе эту чертову трубку, и в-третьих, меня просто неимоверно раздражает тот факт, что вместо того, чтобы заниматься моей дочерью, за что она получает весьма приличные деньги, кстати, эта особа придается флирту на рабочем месте.

— Значит так Мария, — тяжело поднялась я, продолжая удерживать дочь на весу, — либо вы выполняете свои обязанности и моя дочь находится при вас, пока она не спит и не со мной, либо мы с вами распрощаемся. Честное слово, Мария, если бы не просьбы Лилии, которая к вам привыкла, я бы давно вас уволила. У меня вот руки чешутся, если честно. Я не могу понять, вы сознательно игнорируете мои приказы, или у вас есть более подходящее место работы? В конце концов, если вам так нравится Владлен Юрьевич, то сходите с ним уже на свидание, — все это я высказывала, холодно глядя на съежившуюся девушку. Потом подумала и добавила, — по поду свидания — это приказ. Хватит уже решать свои личные проблемы на рабочем месте. Я доступно вам все разъяснила? Мои уточнения требуются?

Она испуганно помотала головой, а я, устало выдохнув, понесла дочь в детскую, чувствуя, как испуганно колотится ее сердечко. Кажется, мелкая предчувствует знатный нагоняй. Нет, ну кто бы мог подумать? Знала же, что с ее силой не так все просто, но чтобы настолько? Хорошо, что еще легкомысленная Мария не поняла свидетелем чего она стала.

Аккуратно опустила дочь на постель и присела рядом, поглаживая ее по волосам. Ругать за то, что дочь скрывала свою силу, не хотелось. Интуитивно малышка все делала верно. Поэтому я лишь наклонилась к ней и поцеловав в нахмуренный лобик попросила:

— Никому не говори о том, что видишь, хорошо?

Дочь распахнула ясные зеленые глазки и с понимаем и упрямством взглянула в ответ.

— Только папе, — клятвенно заверила она.

— Ка… какому еще папе? — опешила я, закашлявшись.

— Моему, — улыбнулась Лилия.

— Хм, Лилия, ты же помнишь, я говорила, что папа с нами быть не может, что…

— Он на небесах, как бабушка и дедушка, — голос дочери задрожал. Она прижалась ко мне теснее, — я видела как…бум… их машина загорелась, и потом темнота. Я все видела, мамочка. И мне было очень-очень страшно. Он был красивым, — задумчиво произнесла она, а я в который раз поразилась тому, насколько взрослая у меня дочь, не смотря на свои четыре года.

— О Боже, — я прижала руку ко рту, пытаясь подавить всхлип.

Это ужасно. Моя дочь никогда не должна была стать свидетелем ТАКОЙ картины. И все еще хуже, чем я думала. Она не пророк, не видящая. Моя дочь истинный ОРАКУЛ. Прошлое, настоящее и будущее. Карты вероятностей будут открыты для нее. Какой кошмар. Все вокруг будут, словно открытые книги. Стоит взять ей за руку человека, как перед ней откроется его жизнь как на ладони. Одиночество. Вот что будет ждать мою дочь. Постоянная опасность. Желание сильных мира сего использовать ее в своих планах. Я не знаю, как мне спасти, как защитить ее от всего мира. Это действительно ужасно.

— Не бойся Эльза, — лукаво усмехнулась дочь и в ее глазах вдруг отразилось что-то намного более мудрое и не имеющее возраста. — Нас с тобой всегда будет защищать папа.

— Какой папа? — сдавленным шепотом спросила я, чувствуя как голова идет кругом.

— А я сегодня смотрела «Паровозик из Ромашкова». Мне понравился мультик.

— Причем здесь мультик? — совсем растерялась я.

— А давай, мы завтра встретим рассвет, — продолжила дочь лукавым голосом. — О, мам, а ты же умеешь летать, я видела, — серьезно заявила Лилия, — я тоже хочу.

— Из меня тот еще летун, — усмехнулась я сквозь слезы.

— А папа может летать, — мечтательно произнесла дочь, — у него большие серебряные крылья. И он сильный. Он может поднять вверх тебя и меня. Мы бы посмотрели рассвет, — мои глаза округлялись все больше и больше, — Ты же тоже не хочешь опоздать на всю жизнь?

— Какой папа, Лилька? — продолжила шепотом пытать я дочь, раздумывая над тем где и что я упустила. Как я могла проморгать где-то потенциального папу? Я пока только одного крылатого знаю. Уже знаю. Нехорошая догадка полоснула не хуже ножа. Это же ведь не может быть он? Лиля, девочка моя, скажи что ты пошутила. У нас же с ним магический договор на два месяца и как его обойти, я просто не представляю.

— Ну он сильный, — дочь села на кровати, обхватив свои худые коленки тоненькими ручками, — у него такие же зеленые глаза, совсем как мои.