Ласселль Рексаль в " замечательных приключениях "(1863) снова говорит: "Какова бы ни была правда в путешествиях Сен-Жермена по Англии и Ост-Индии, бесспорно, что с 1745 по 1755 года он занимал высокое положение в Вене", в то время как в Париже он не появлялся, по словам Рексаля до 1757 года, будучи привезен из Германии маршалом де Белль-Айлом, чьи "старые сапоги”, – говорит шпион Макаллестер, принц Карл открыто проклинал, потому что они всегда были набиты проектами.– Теперь мы слышим, что Сен-Жермен под этим именем живет не в Вене, а в Лондоне, в тот самый момент, когда принц Чарльз, ускользнув от Камберленда, стоявшего со своей армией в Стоуне, в Стаффордшире, двинулся в Дерби. Гораций Уолпол пишет депешу во Флоренцию (9 декабря 1745 г.):

“Мы начинаем подбирать людей . . . на днях они схватили странного человека по имени граф Сен-Жермен. Он здесь уже два года и не говорит, кто он и откуда, но утверждает, что не носит своего настоящего имени. Он поет, чудесно играет на скрипке, сочиняет, безумен и не очень благоразумен. Его называют итальянцем, испанцем, поляком, человеком, который женился в Мексике на богачке и сбежал со всеми драгоценностями в Константинополь, священником, скрипачом, крупным аристократом. Принц Уэльский испытывал к нему неутолимое любопытство, но тщетно. Однако против него ничего не было выдвинуто; его отпустили, что и убедило меня в том, что он не джентльмен, он остался здесь и говорит о том, что его приняли за шпиона”.

Вот наша самая ранняя подлинная заметка о Сен-Жермене, составленная его французскими учениками. С 1743 по 1745 год он жил в Лондоне под именем, которое впоследствии носил при французском дворе. Из упоминания о его драгоценностях (драгоценностях покинутой мексиканской невесты) явствует, что он был уже так же богат, как и впоследствии, когда его французские знакомые восхищались его драгоценностями. (Что касается того, что он "сумасшедший", Уолпол может сослаться на манеру Сен-Жермена говорить так, как будто он жил в далекие времена и знал знаменитых людей прошлого).

Увидев при дневном свете Сен-Жермена в Уолполе, узнав, что в декабре 1745 года он был арестован и допрошен как возможный якобитский агент, мы, естественно, ожидаем найти наши современные официальные документы о его допросе правительством. Существуют десятки таких записей, содержащих вопросы, заданные подозреваемым лицам, и ответы на них. Но мы тщетно просматриваем Ньюкаслские МСС., и государственные бумаги, внутренние, в архивной конторе, на предмет следов экспертизы Сен-Жермена. Я не знаю, чтобы он где-нибудь оставил свой след в официальных документах; он живет в более или менее легендарных воспоминаниях, один.

В какой именно день Сен-Жермен стал близким другом Людовика XV, герцога Шуазеля, г-жи де Помпадур и Маршала де Белль-Айла, никто не может установить. Авторы мемуаров – самые неопределенные из смертных в отношении дат; только один из них замечает, что Сен – Жермен был очень близок к французскому двору и высоко ценился королем, имея комнаты в Шамборе во время Семилетней войны и непосредственно перед началом мирных переговоров 1762-1763 годов. Искусство составления фальшивых или поддельных мемуаров того периода широко практиковалось; но мемуары г-жи дю Оссе, которая говорит о Сен-Жермене, подлинны. Она была вдовой бедного дворянина и одной из двух камеристок госпожи де Помпадур. Она объясняет, что ее рукопись была написана с помощью краткого дневника, который она вела во время своей службы. Однажды г-н Сенак де Мейлан застал брата г-жи де Помпадур, г-на де Мариньи, готовым сжечь пачку бумаг. Это дневник, – сказал он, – камеристки моей сестры, доброй, доброй женщины. Де Мейлан попросил рукопись, которую позже отдал господину Кроуфорду, из рода Килвиннингов, в графстве Эйршир, который позже помог бежать Людовику XVI и Марии Антуанетте в Варенн, где те были схвачены. С дневником Мадам дю Оссе было несколько писем к Мариньи по вопросам исторического анекдота2.

Кроуфорд опубликовал рукопись Мадам дю Оссе, которую ему дал де Мейлан, и мемуары, таким образом, они взяты из подлинного источника. Автор пишет, что Людовик XV всегда был добр к ней, но мало говорил с ней, тогда как г-жа де Помпадур заметила: "Король и я настолько доверяем вам, что обращаемся с вами, как с кошкой или собакой, и говорим свободно перед вами".

Что касается Сен-Жермена, то г-жа дю Оссе пишет: "К Г-же де Помпадур часто приходил человек, поразительный, как ведьма. Это был граф де Сен-Жермен, который хотел заставить людей поверить, что он прожил несколько столетий. Однажды мадам сказала ему, сидя перед зеркалом: "Что за человек был Франциск I, король, которого я могла бы полюбить?

– Славный малый, – сказал Сен—Жермен, – слишком вспыльчивый … я мог бы дать ему полезный совет, но он не стал бы слушать. Затем он в самых общих чертах описал красоту Марии Стюарт и Королевы Марго.

–Вы, кажется, видели их всех, – сказала г-жа де Помпадур, смеясь.

– Иногда, – сказал Сен-Жермен, – я забавляюсь тем, что не заставляю людей верить, а позволяю им верить, что я жил с незапамятных времен.

– Но вы не говорите нам, сколько вам лет, и выдаете себя за очень старого человека. Госпожа де Жержи, бывшая пятьдесят лет тому назад женой французского посла в Венеции, говорит, что знала вас там и что вы нисколько не изменились.

– Это правда, Сударыня, что я давно знал госпожу де Жержи.

– Но, судя по ее рассказу, вам уже больше ста лет.

– Может быть, и так, но я допускаю, что еще более вероятно, что уважаемая леди уже преклонных лет.

В то время Сен-Жермен, говорит г-жа дю Оссе, выглядел лет на пятьдесят, не был ни худым, ни толстым, казался умным и одевался, как правило, просто, но с хорошим вкусом. Скажем, в 1760 году Сен-Жермен выглядел на пятьдесят, но, по словам мадам де Жержи, и в Венеции он выглядел на пятьдесят лет, в 1710 году. Мы видим, как приятно он оставил г-жу де Помпадур в сомнении по этому поводу.

Он делал вид, что владеет секретом удаления дефектов с бриллиантов. Король показал ему камень стоимостью в 6000 франков – без изъянов он стоил бы 10 000. Сен-Жермен сказал, что он может устранить изъян в течение месяца, и через месяц он вернул алмаз в безупречном состоянии. Король без всяких слов отослал его своему ювелиру, который дал за камень 9600 франков, но король вернул деньги и оставил драгоценный камень как диковинку. Вероятно, это был не первый камень, а другой, вырезанный таким же образом, и Сен-Жермен