– А я без спроса. В моем контракте про передвижение без разрешения ничего не сказано. У меня есть задание, я пошла его выполнять.

– Ты чего взбесилась-то? Нормальная же была.

Все, молчать я больше не могла. Терпеть хамство я не обязана.

– Во-первых, не ты, а вы, не помню, чтоб мы переходили с делового общения на дворово-хамский. Почему вы мне сегодня тыкаете? Я вам не девочка. И не вещь, и не слуга. Вы не имеете права так со мной разговаривать, – выпалила я на одном дыхании. Развернулась и собралась продолжить свой путь к выходу.

– Хорошо. Извини. Извините…

– Как меня зовут? Я работаю у вас скоро месяц, как меня зовут? У вас такое наплевательское отношение к людям, они для вас грязь и обслуга ваших интересов. Вы тиран и самодур. Понятно, что кто-то решил вам отомстить. – Мне было уже не остановиться. Он так задел меня своим вот этим девочка, что мне захотелось колотить его кулаками по лицу.

Он спрыгнул с крыльца и за два шага оказался рядом. Схватил меня за локоть и повернул лицом к себе. Мой яростный взгляд снизу, казалось, его только развеселил.

– Ольга. Я помню, как вас зовут. Извините, если обидел, я не хотел. Я бываю очень резким. Особенно в стрессе, – сказал Валерий Петрович. Какие же красивые у него карие глаза, не к месту подумала я.

Смена интонации оказалась для меня полной неожиданностью. Все внутри меня кипело, эмоции били через край. Мне все так же хотелось его бить. А вместо этого я разрыдалась. У меня случилась форменная истерика. Я понимала в глубине души, что эти слезы не про него. Резкие слова, по сути, незнакомца не могли меня так ранить. Я рыдала от несправедливости судьбы, от того, что устала бороться. Я не могу и не хочу больше быть одна. Я уже так долго одна. И эта его рука у меня на голове заставила вспомнить, как же я скучаю по Игорю. По его объятиям. По сильному мужчине рядом, который знает все ответы и готов меня защищать.

Он обнял меня и опять стал гладить по голове. Я упиралась руками в его грудь и хотела сбежать. Море моих слез и соплей впитал в тот день его спортивный костюм.

– Поплачь, легче будет.

– Оставьте меня в покое. Я вам не слуга. Отпустите! – не унималась я в промежутках между рыданиями и всхлипываниями.

– Да не слуга ты. Я уже понял. Точнее да, не слуга вы. Ведь так? – продолжал меня утешать Валерий Петрович и постепенно оттеснять обратно в дом. – Пойдемте обратно в дом. Там и вода есть. Сейчас посмотрим, можно ли чай заварить. – И вот я уже в старом доме. Сижу на скамейке, пока Валерий Петрович заваривает мне чай.

Чай и печеньки принесла сюда я в один из дней. Мне нравилось пить зеленый чай на крыльце и смотреть на воду. Сам дом был почти пустой. Видимо, перед продажей родственники вывезли все вещи. Первый этаж состоял из большой комнаты с русской печкой и просторной веранды. В комнате остался стол и две скамейки. Умывальник в углу. Буфет со старой посудой и электрической плиткой у окна. А еще два стула и железная кровать с периной. Вот и все убранство дома.

– Вот держите, только осторожно, он горячий.

– Спасибо, – буркнула я себе под нос, не поднимая взгляда. Я уже перестала рыдать, и мне стало стыдно за устроенную сцену. Я понимала, что скорее всего он меня выгонит. Наверняка в моем контракте, который я даже не дочитала, есть пункт, где сказано, что он может его расторгнуть просто по своему желанию. Этот человек не простит, что я назвала его тираном и самодуром. У меня не будет денег и работы, и я вынуждена буду вернуться к маме и начинать в тридцать пять жизнь заново. Ну что я за человек. Сложно было промолчать?

– Ольга, вы можете здесь оставаться столько, сколько вам нужно, а мне придется уйти. Я должен найти способ попасть в дом. Это вопрос жизни и смерти. Не подумайте, что мне на вас наплевать, но это действительно важно. Не только моя жизнь зависит сейчас от моих действий.

– Но вам же адвокат запретил там появляться?

– Да. Поэтому я должен пробраться туда незамеченным.

– Так там полный дом полицейских, вряд ли у вас это получится.

– Я должен попробовать. Надеюсь, еще не поздно. Если они найдут флешку с фотографиями, то получат то, зачем пришли.

– Разве они пришли не за документами по бизнесу? – спросила я.

– Адвокат написал – обыск по уголовному делу, открытому на одного из моих партнеров. Документы да, они важны, и в них не все гладко, но вот фотографии доказывают нашу дружбу. Это уже совершенно другое дело. Сговор. Мошенничество. Есть мотив и связь.

– Что вы хотите делать?

– Я постараюсь пробраться в дом незамеченным и найти свою куртку. В кармане связка ключей, на них флешка. Уничтожу флешку, а дальше неважно, увидят меня или нет.

– Но если ее уже нашли? Тем более вы сказали, что пришли по наводке? Значит, знают, что искать?

– Я не могу утверждать это со стопроцентной уверенностью. Адвокат через свой канал узнал, что пришли за доказательством сговора. Но то, что мы старые друзья и есть фотографии с рыбалки двухлетней давности, знали единицы. Только близкий круг. Кто меня предал, я разберусь потом. Сейчас нужно достать флешку.

– Давайте я пойду в дом. Я вряд ли их заинтересую. Мне проще будет найти флешку, не привлекая внимания. Ну, если еще не поздно, – сказала я, а потом подумала: зачем я лезу не в свои разборки? Вот так всегда у меня. Желание помочь сильнее здравого смысла.

– Я не могу вас об этом просить, это опасно.

– Чем опасно?

– Ну не знаю, так-то да, вы к этой истории отношения не имеете. Но вам это зачем?

– А если я скажу, что мне стыдно за сказанные слова и истерику? Такое, знаете ли, извинение?

– Скажу, что вы сумасшедшая. И непредсказуемая. И спасибо.

– Расскажите, где искать флешку. Какая куртка? Где она может быть, если не в столовой? – с не свойственной мне решимостью сказала я и встала. Эмоции последних недель что-то изменили во мне. Магия дома в действии. А еще как будто дух этой женщины до сих пор живет в доме, и сегодня он совершенно точно в меня вселился.

Иначе как можно объяснить все, что произошло дальше?

Спустя полчаса я опять подъехала на машине к воротам дома и начала сигналить. Я пребывала в состоянии повышенного возбуждения. Адреналин ударил в кровь, и я была полна решимости добыть эту флешку во что бы то ни стало. Как будто это теперь мое дело жизни и смерти.

Калитка открылась, и вышел человек в черном. Тот же самый, что и двумя часами раньше, или нет, я не поняла. Такая же черная маска, каска, автомат, защитный костюм и черный бронежилет сверху с надписью «ОМОН». Я выскочила из машины и бросилась к нему.

– Мужчина, прошу вас, помогите мне! Я здесь работаю, мне во что бы то ни стало нужно туда попасть, – кричала я, а взгляд у меня был безумный. Я не стала смывать следы потекшей от слез туши, только слегка подрисовала ресницы и накрасила губы помадой. Толстовку я тоже сняла и осталась в обтягивающей черной майке и джинсах. План был попробовать заехать через центральный вход. Валерий Петрович предлагал идти через калитку, но в случае неудачи станет известно, где прячется он, и наш план провалится.