замки. Там доминировал сельский стиль, и монарх был не прочь посидеть под густой кроной дубов, когда речь шла о принятии какого-то важного решения.

Он же стал и главным действующим лицом первого большого события из тех, что там произошли. 19 августа 1239 года великолепная процессия приблизилась к особняку, стоявшему посреди домишек окрестных жителей. Во главе процессии шли два босых человека, одетых в простые белые туники. Они несли носилки, на которых стоял деревянный сундук. Это был сам король и его брат Роберт д’Артуа. В деревянном сундуке находился другой – из серебра, а в том – третий, уже из чистого золота. В третьем сундуке лежала реликвия: Святая Корона с шипами из Тернового Венца, которую император Болдуин Константинопольский передал королю Франции в обмен на очень большую сумму денег. Людовик Святой пошел встретить то, что он считал своим величайшим сокровищем, в Вилльнёв-л’Аршевек, что в Йонне. А потом, короткими переходами, через Санс, он доставил его в свой любимый Венсенн, где сам провел ночь перед тем, как отправиться в Париж. А там реликвию должно было принять аббатство Сент-Антуан-де-Шан: в ожидании, пока не будет специально возведен удивительный бриллиант архитектуры – парижская церковь Сент-Шапелль.

В Венсенне тоже будет своя Сент-Шапелль, но ей достанется лишь один шип от Святого Тернового Венца. Приказ на строительство поступит девять лет спустя. А пока король будет приезжать и уезжать из Венсенна. Там же, кстати, он два раза проведет заседание Генеральных Штатов. И именно оттуда в августе 1270 года он отправится в свой роковой Крестовый поход в Тунис, где он и умрет от чумы. Кстати, говорят, что свою последнюю ночь перед отъездом он провел в молитвах.

Впрочем, эти молитвы не спасут его потомков от трагической судьбы, и Венсенну будет суждено сыграть в этом свою роль. И, прежде всего, это имеет отношение к его сыну, новому королю Филиппу III.

Когда он возвратился из Крестового похода, в который последовал за своим отцом, он привез с собой в Венсенн три гроба: своего отца, конечно, но также и своей жены, Изабеллы Арагонской, умершей при родах на обратном пути, и сына, который появился на свет, но прожил всего несколько дней.

Слово «гроб», возможно, звучит тут слишком громко, ибо речь шла о сундуках небольших размеров: тогда было принято помещать драгоценные тела в кипящую воду, чтобы отделить мясо, предварительно удалив сердце, и в так называемый гроб помещали лишь кости. И трудно себе представить, как этот молодой человек, так любивший свою красавицу жену, смог вынести эту страшную процедуру.

Как бы то ни было, трагедия потрясла народ: «Царь, – говорили люди, – привез из крестового похода лишь пустую казну да могильные ящики, полные костей».

Тем не менее именно в Венсенне, через три года после своего драматического возвращения, Филипп женился на Марии де Брабант, которая была красива и очень ему нравилась. Это был брак скорее по любви, чем по необходимости, ибо за девять лет брака Изабелла Арагонская подарила ему пятерых детей, из которых лишь двое, будущий Филипп Красивый и его брат Карл де Валуа, смогли выжить. Но в момент заключения второго брака красавец Филипп не был старшим: в то время еще был жив Луи, но он внезапно умер через год после повторного брака своего отца. А еще в те времена у короля обязательно должен был быть фаворит, и таковой имел место быть: камергер Пьер де Ля Бросс.

Это был бывший брадобрей, которому королевские милости дали огромное состояние, и это было столь очевидно, что просто не могло не спровоцировать скандал. Королева и фаворит не любили друг друга, и когда молодой принц внезапно умер в Венсенне, камергер воспользовался этим и обвинил Марию в отравлении своего пасынка. Так он надеялся избавиться от женщины, которая ему мешала.

Король отказался верить в подобное обвинение. Тем более что королева защищалась весьма энергично и даже требовала Божьего суда. Но бывший брадобрей не мог предстать перед Божьим судом, не смог он найти себе и пособника. А потом вдруг Пьер де Ля Бросс был повешен, несмотря на протесты людей, разделявших его мнение. Впрочем, это был не первый и не последний случай, когда юридическое дело заканчивалось именно так.

Филипп Красивый отпраздновал свадьбу в Венсенне в 1284 году. Он женился на Жанне Наваррской, которая стала его единственной любовью и которая подарила королям Франции новый титул: с тех пор они станут называться «королями Франции и Наварры». В Венсенне Жанна родила большинство своих детей: в том числе троих сыновей, которые станут потом Людовиком X, Филиппом V и Карлом IV, и дочь, которой суждено стать королевой Англии, войдя в Историю под именем «Французская Волчица».

Мы знаем, каков был конец царствования Филиппа Красивого: суд над тамплиерами, проклятие Великого магистра Ордена в огне, любовный скандал, который отправил двух невесток короля в Шато-Гайар[12], а третью – в Дурдан. Но мы гораздо меньше знаем о том, как под сводами Венсенна смерть продолжила «косить» королей.

После кончины Маргариты Бургундской, задушенной в подземелье Шато-Гайара, Людовик X, занявший трон своего отца Филиппа, женился на Клеменции Венгерской. Он даже не успел увидеть ребенка, которого она ему родила: в ночь с 4 на 5 июня 1316 года Людовик Сварливый умер в своей комнате в Венсенне от «проблем с желудком». Несмотря на странный вид, этот термин представляется вполне справедливым, поскольку для большинства из тех, кто составлял королевское окружение, дело было ясно: его отравили, и к отравлению имела отношение Маго д’Артуа, чьи дочери Бланка и Жанна все еще томились в тюрьмах и чья племянница Маргарита была задушена, чтобы Людовик Сварливый мог вступить в новый брак.

Несколько месяцев спустя, в ночь с 13 на 14 ноября, Клеменция Венгерская сильно мучилась родами. И солнце еще не поднялось над лесом, когда замок наполнился радостными криками: это был мальчик. И тут же раздались новые крики: «Да здравствует король Иоанн!» И зазвонили колокола.

Пять дней спустя колокола зазвонили опять. Что же случилось?

Накануне того рокового дня маленький король в короне, покрытый королевской мантией, как то было принято, был представлен пэрам королевства и народу благороднейшей Маго, графиней Бургундской и д’Артуа. А ночью, последовавшей за этим представлением, маленький король Иоанн I вдруг начал дрожать в конвульсиях. Он умер через несколько минут, оставив свое место Филиппу Длинному, второму сыну Филиппа Красивого и зятю Маго. Беспутство Маргариты Бургундской вызвало возрождение старого Салического закона и отодвинуло ее дочь от престолонаследования: