Только бы это все не испортилось! Только бы он не начал снова задавать вопросы, на которые я не могу ответить прямо! Тревога постучалась в душу, но улеглась, когда я встретилась с ним глазами.

— Доброе утро, Анна, — к моему удивлению он обошел столик и отодвинул стул, чтобы я могла сесть. Я непроизвольно опустила глаза.

Странно… Вчера он узнал самое постыдное, самое мерзкое обо мне. Но, кажется, его отношение действительно не стало хуже. Я все еще человек для него…

— Доброе утро, Корвин, — я неуверенно устроилась напротив. Только бы не было вопросов… Здесь мне никуда на деться от них!

— Как спалось, Анна? — чуть приподняв одну бровь, спросил он. Странно, но сегодня его голос звучал мягче, чем в наши два предыдущих разговора. — Что ты предпочитаешь, омлет или овсянку? — он указал мне на два глубоких блюда, накрытых крышкой. От них шел жар.

— Спасибо, очень хорошо, — ответила я, ощущая, как внутри расплывается непривычное приятное чувство… Ему не все равно, как я спала? Или просто вежливость? Но почему тогда в голосе звучит искренняя забота?! — Если можно… омлет, — я потянулась, чтобы открыть крышку, но Корвин быстро открыл ее, на мгновение наши руки соприкоснулись. И я опять, как над обрывом, внезапно ощутила странную надежность.

Внутри расправилось еще сильнее. Даже привычная вздернутость, ожидание подвоха отступило.

Но с первыми кусочками омлета я поняла, что расслабляться рано.

— Послушай, Анна… — взгляд Корвина стал чуть лукавым. — Иногда я выезжаю за границу. Ты будешь сопровождать меня. Ты не против?

Сердце тонко забилось. Вот и все, опять сложный разговор, и непонятно, что делать.

— Я… не могу поехать за границу, — ответила я, опустив глаза.

— Почему? Что тебе мешает? — голос Корвина остался совершенно ровным, словно он пытался своими интонациями сгладить мое волнение. — Ты не хочешь увидеть другие страны? — снова лукавство, как будто он предлагает ребенку покататься на аттракционе.

Я выдохнула:

— У меня нет документов.

Дальше должен последовать вопрос, куда они делись. А что я могу сказать? Что меня забрали из дома без всяких документов, а потом я находилась там, где они были не нужны? Там, откуда и не должна была выйти, по замыслу Мендера. И все. Откроется правда, Корвин попробует принять меры против Мендера… Скорее всего, безрезультатно, если, конечно, он сам не маг сильнее Мендера. А потом… Мендер придет ко мне, и я буду умирать, медленно и мучительно. Впрочем, может быть, так и нужно?!..

— Понятно, — вместо следующего вопроса сказал Корвин, и в его глазах я увидела… спокойное понимание. Внутри снова разгладилось. Разве так может быть? Он не хочет выводить меня на чистую воду, или ему все равно?! — Какое у тебя полное имя, статус и дата рождения? Придется еще раз нарушить закон и сделать тебе документы, — усмехнулся он.

— Анна Грэйн, низшая дворянка, — ответила я, а сердце забилось — не от страха, от приятного предвкушения. У меня могут появиться документы, как у всех? То, что делает тебя полноправным членом общества. То, благодаря чему можно поехать в другую часть страны или за границу… Имея документы, я могла бы поехать к бабушке! — Я родилась 13-го ниаре года 1301 нового времени.

— Хорошо, Анна, — чуть улыбнулся Корвин. — Думаю, где-то через три дня у тебя будут документы. А пока … скажи мне, чем ты занимаешься в… свободное время?

Я замялась.

— Иногда мне разрешали работать на кухне, — искреннее ответила я. — Иногда удавалось… порисовать. Но больше всего я читала книги…

— И какие книги тебе нравятся?

— Исторические романы… — все больше удивляясь его вопросам, ответила я.

— Да? Тебе интересна история?

— Я хотела учиться в историческом университете… когда была маленькой, — призналась я.

Взгляд Корвина стал острее.

— Не очень хороший выбор, Анна, — резче сказал он. — Если захочешь получить образование, это возможно, десять лет — большой срок, — многозначительно глядя на меня, сказал он. — Но я не одобрю этот выбор…

— Почему? — решилась спросить я.

— Потому что история и историки врут, — он отложил вилку и откинулся на спинку кресла. — Что вообще ты знаешь об истории мира?

Мне следовало бы обрадоваться словам про образование. И в будущем действительно вдруг забрезжила надежда — слишком фантастическая, чтобы в нее поверить. Но мне снова стало тревожно. Его неожиданно строгий тон резал по живому после стольких мягких фраз.

— Я знаю то же, что и все… — неуверенно начала я под внимательным взглядом его строгих глаз. — Когда-то, более тысячи трехсот лет назад мир жил под покровом магии… Маги правили миром, повергая его в хаос. А потом люди окрепли, смогли противостоять магам… Появилась инквизиция, злокозненных магов взяли под стражу или уничтожили. С тех пор она стоит на страже, защищая людей от магии и магов. Королевская власть западных стран принесла всем относительный мир и благоденствие…

Я решилась посмотреть в лицо Корвину и обнаружила, что он улыбается, хоть взгляд не утратил строгость.

— Все это близко к истине, но не истина, — сказал он. — А полуправда бывает страшнее настоящей лжи…

Я съежилась. Очевидно, что он намекает, что я не говорю ему всей правды.

Значит, это был обман? Своим доброжелательным разговором Корвин всего лишь выводил меня на чистую воду? Меня охватил даже не страх — горечь. Ведь за незначительное время, проведенное рядом с ним, я… почти начала ему верить. Допустила, что он может быть хорошим…

— Простите, я понимаю… — опустив глаза, сказала я. И едва сдержала слезы.

— Да нет же… — мужчина напротив мягко улыбнулся, и горечь неуверенно сделала несколько шагов назад. — Я не о том, Анна, что каждый из нас не говорит другому всей правды. Я об истории целого мира, в котором мы живем. Что касается наших с тобой тайн… — он едва заметно усмехнулся, и черная красивая бровь лукаво приподнялась.

А я вдруг подумала, какая красивая у него мимика. Четко выверенная, без излишеств, и очень точно передающая то, что он хочет сказать.

А главное… он действительно не будет выпытывать истину против моей воли? Кажется, я провалилась в свои ощущения, и часть его речи ускользнула от меня.

— Что касается наших тайн… — повторил он, и жесткая рука едва заметно коснулась моего указательного пальца. Странно… Я не вздрогнула от мужского прикосновения. Другое. Когда он коснулся, мне стало словно бы щекотно. И ниточки щекотки паутинками побежали от моей руки вверх, по шее… Необычное ощущение, незнакомое. — Я пока что не говорю тебе все целиком. Не считаю нужным. Поэтому оставляю подобное право за тобой. Я не буду заставлять тебя, Анна, — и по его взгляду я поняла, что Корвин понимает куда больше, чем казалось. — Ты вольна скрывать то, что тебя гложет. Но имей в виду, что, зная все до конца, я мог бы помочь тебе…