Почувствовав, что я почти закончила с приглашениями, Харли осторожно подкрался ближе и начал перелистывать стопку уже готовых.

– Черт, Леди. Эта херня выглядит жутко профессионально. Что ты делаешь в этой дурацкой школе? Переезжай ко мне и зарабатывай этим на жизнь! – И он просиял, как будто это была лучшая в мире идея, которая когда-либо приходила кому-то в голову.

Я покраснела и продолжила работать, делая вид, словно не впала в экстаз от тех слов, которые только что вылетели у него изо рта.

– Спасибо за предложение, Харли, но за каллиграфию очень фигово платят.

Рассмеявшись, он провел пальцами по надписи на одном из (к счастью, уже высохших) конвертов.

– Где ты научилась так писать?

– Моя мама преподает рисование. Она научила меня каллиграфии, когда я была еще маленькой, чтобы я помогала ей писать открытки на Рождество. – Я показала рукой на кучи бумаги вокруг нас. – А теперь я ее сучка.

Харли ткнул меня под ребро углом конверта, которым восхищался.

– Нет, ты моя сучка, – сказал он с широкой усмешкой, сияя глазами.

Когда он был так близко, что я чувствовала жар, исходящий от его тела, и тепло, излучаемое всеми его словами, мне было очень трудно сосредоточиться. А надо было все закончить и ехать домой. Закончить – и домой. Если я не уеду через пятнадцать минут, моя задница останется без машины и будет безвылазно сидеть в унылом пригороде весь следующий месяц.

Пока я яростно пыталась прорваться через оставшуюся кучку приглашений, не обращая внимания на электризующее присутствие Харли в сантиметрах от меня, он аккуратно перебирал конверт за конвертом, внимательно их изучая и перекладывая.

Через несколько минут он восхищенно сказал:

– Не, ну у тебя прям талант к буквам. Ты их любишь, а? Как вот с моей стеной. Я тебе сказал – рисуй все что хочешь, а ты нарисовала буквы.

Это было так мило, так заботливо. Он открыл глаза, на секунду замер – и увидел меня. Кто бы подумал, что этот Харли «Веселье и Игра» Джеймс может быть таким проницательным?

После этого небольшого замечания Харли безраздельно завладел моим вниманием. Я подняла голову и ответила:

– Ну да, наверно. Я люблю писать, и мне кажется, что, используя разные шрифты и дизайн, я могу сделать красивее то, что хочу сказать.

Не отрывая своих игривых ярко-голубых глаз от моих темно-зеленых, он ухмыльнулся.

– Ну, если только ты не пишешь собственное имя. Нет способа сделать тебя еще красивее.

«Ос-споди, Харли! Ты заставляешь меня краснеть!»

Никто никогда не делал мне комплиментов так искренне и так часто, как Харли. Я даже не знала, что ему отвечать. Все, что он говорил, было прекрасным и очень личным. Он хвалил то, в чем я не была уверена, или то, чем я тайно гордилась. Это не какая-то там фигня, ты-классно-выглядишь. Каждое его высказывание было как раз идеальной формы и размера, чтобы заполнить ту потребность, которая у меня в этот момент была. Только вот в тот конкретный момент единственной моей потребностью был неутолимый свербеж между ног.

Наше близкое расположение на полу стало по-настоящему туманить мой рассудок. Если бы Харли оставался на диване, за мусорной стеной моего целомудрия, как я его и просила, может быть, я бы уже закончила с приглашениями.

Я решила бороться с флиртом другим флиртом.

– А вот сейчас и посмотрим. Дай-ка руку.

Подняв бровь и слегка улыбнувшись, Харли протянул мне правую руку. Я принялась за дело, поглаживая его ладонь большим пальцем и работая у него на костяшках готическим шрифтом. Когда я отпустила его, он повернул ладонь, чтобы полюбоваться на слово ЛЕДИ, которое я написала на ее тыльной стороне. Выражение его лица за одну секунду изменилось с любопытного на восторженное, а затем на шкодливое. Он быстро разжал и снова сжал кулак, на этот раз поймав в него мою рубашку, за которую притянул меня к себе на колени.

Харли нагнулся ко мне так близко, что серебряное колечко, продетое в его прекрасную пухлую нижнюю губу, коснулось моего рта.

– Я никогда больше не буду ее мыть, – сказал он, поддразнивая меня. Каждый звук глухого тембра его голоса отдавался возле моих губ вибрацией, проникающей в меня насквозь, до стального колокольчика, вдетого в мой клитор, заставляя его дрожать, как чертов камертон, у меня между ног. Я вдела его совсем недавно, и он все еще был жутко чувствительным.

Не отдавая себе отчета, я громко замычала в ответ.

– Ммммм? – отозвался Харли, передразнивая мой звук. – Тебе нравится гудеть, Леди? – Он медленно провел серебряным колечком по моей нижней губе, издавая низкое хриплое гудение, на которое отозвались колечки, вдетые в мои соски. – Мне тоже нравится.

Я молилась, чтобы он поцеловал меня. Чтобы перестал дразниться и впился в меня своими прекрасными, пухлыми губами, но Харли Джеймс любил поиграть.

А я была его любимой игрушкой.

Захватив мои волосы, подстриженные в заостренный лиловый боб, в руку с надписью ЛЕДИ, Харли слегка потянул, и я отклонила голову назад, прервав наш почти-поцелуй и подставив шею. Холодок кольца в его губе смешивался с жаром дыхания, когда он вел своим рычащим ртом по моему горлу. Его язык дрожал у основания моей шеи, он проводил им по всем косточкам, прерываясь только на то, чтобы скользнуть через лямку моего топика. Внезапно я почувствовала, как зубы Харли впились мне в плечо, а его руки схватили мои бедра и раздвинули их так, что теперь я сидела на нем верхом. Прижавшись губами к месту укуса на моем плече, он загудел в меня, одновременно сжимая мою задницу обеими руками и двигая мое тело вверх и вниз вдоль своего большого, почти невероятно твердого поршня.

Рот Харли оторвался от моей кожи с громким хлопком. Я использовала эту возможность, чтобы как можно скорее сорвать с себя топ и расстегнуть лифчик. Я должна была оторвать жопу и мчаться домой, чтобы успеть до комендантского часа, но в тот момент единственной моей заботой было сделать так, чтобы мои соски получили то же внимание, что и мое плечо.

Харли хихикнул, заметив мой энтузиазм.

– Похоже, кому-то не терпится погудеть, – поддразнил он, пока я срывала с себя одежду.

– А что, тебе нечем гудеть, что ли? – ответила я, швыряя лифчик на пол, словно он горел.

– Я сделаю не так.

Ярко-голубые глаза Харли горели дьявольским огнем, путешествуя по моему телу. Он точно знал, чего мне хочется, но заставлял меня подождать. Утратить контроль над собой. Он играл со мной.

Засранец.

Взведенная донельзя, я запустила пальцы в его мягкие светлые волосы и зацеловала его до смерти. Я прижалась промежностью к его члену и повторила движения своего языка, который вращался вокруг его языка, получив в ответ еще одно глубокое, проникающее насквозь гудение Харли. Внезапно он прервал поцелуй и отодвинулся, окинув меня смешным возмущенным взглядом за то, что я не стала играть по его правилам.