После того как она все подробно пересказала сыну, оба долго молчали.

– Вот теперь суди сам, права ли была я, не поведав тебе эту историю? Ведь я это сделала ради тебя? Сейчас кругом аресты, суды над врагами народа, вредителями. На прошлой неделе в соседнем подъезде ночью арестовали двоих. А уж, не дай бог, узнает Борис Семенович. Сам знаешь, что это за человек. А про друга своего школьного Сашу Антоневича слышал? Отец – крупный инженер, работал с самим Орджоникидзе. Арестован, и все, никаких сведений о нем. Сашу тут же выгнали из института. Хочешь, чтобы и с тобой было то же самое?

– Да знаю, мама, знаю. Но ты мне рассказала не все, – с обидой в голосе произнес Игорь.

Антонина Васильевна всплеснула руками.

– Как ты можешь такое говорить! Ты мой единственный сын, я твоя мать. Я чиста перед тобой.

Игорь был хмур и не реагировал на эмоции матери.

– Мама, если тебе не удалось передать письмо отцу, то как он узнал, где я работаю, что я авиационный инженер, летчик-инструктор аэроклуба?

Антонина Васильевна снова расплакалась.

– Ну откуда мне знать?

Игорь попросил ее показать ему семейный альбом. Антонина Васильевна исполнила просьбу сына. Игорь долго смотрел на две фотографии. На одной из них отец был в военной форме, на другой – в строгом костюме, белой сорочке и при галстуке. Парень вспомнил фотографию, которую показывал ему Петр. Сходство было, но на ней отец выглядел старше.

– Кем был мой отец до войны? – спросил Игорь.

– Он был кадровым военным, как и его отец, то есть твой дед, у которого было небольшое имение в Орловской губернии.

Игорь криво усмехнулся и спросил:

– Выходит, и я дворянин?

– Выходит так. Дворянство передается по мужской линии.

Игорь поднялся, Антонина Васильевна последовала за ним и спросила:

– Ты куда? Обиделся?

Он уже накидывал пиджак.

– Прости, мама, но мне хочется побыть одному.

Во дворе было шумно. Детские голоса перекрывали возгласы немолодых мужчин, стучавших костяшками домино. Где-то недалеко орали мальчишки, гоняя в футбол.

– Гарька, привет! – окликнул Игоря кто-то.

Гарькой его звали во дворе с детских лет.

Игорь обернулся. Перед ним стояли его друзья Андрей Волков и Петька Малинин. Оба работали на заводе «Динамо» и были заядлыми болельщиками одноименного клуба.

– Пошли на футбол! – выпалил Петька. – Сегодня «Динамо» играет со сталинградским «Трактором».

Пару секунд Званцев размышлял. Предложение было заманчивое. Ему очень хотелось отвлечься от тяжелых мыслей.

– Да пошли, не все же тебе самолетами заниматься, – вторил приятелю Андрей. – А после по пивку, по кружечке.

Званцев понимал, что хоть они и друзья детства, но он инженер, окончивший институт, а эти ребята – простые рабочие. Поэтому его отказ может вызвать у них обиду. И все-таки он не решился.

– Спасибо, ребята, как-нибудь в другой раз, – сказал Игорь и вздохнул. – У меня срочное дело.

Никакого срочного дела у него не имелось, но надо было собраться с мыслями. Он долго бродил по улицам майской Москвы.

Столица менялась на глазах. Повсюду виднелись результаты реконструкции. Старое быстро уступало место новому. Зеленели недавно посаженные деревья, звенели трамваи. Большой буквой «М» обозначались станции метро. Но у магазинов, особенно у промтоварных, стояли длинные очереди. Повсюду красовались транспаранты, изобличающие врагов народа, предателей и изменников Родины.

Званцев думал, рассуждал. Что-то надломилось в его сознании после известия об отце, рассказа матери и знакомства с чехословацкими летчиками, один из которых оказался его братом.

Он, Игорь Званцев, был типичным представителем нового поколения – советской молодежи, воспитанной, как тогда часто любили говорить, коммунистической партией Ленина – Сталина. Школа, комсомол. Правда, идейным человеком он себя не считал, во всякие комитеты и бюро не входил. Затем институт, и вот он уже авиационный инженер. Игорь не только освоил самолет, но и стал учить летать других. При этом он не сомневался в том, что в советской стране все самое лучшее. Для таких людей, как он, открыты все пути.

Однако пример его брата Петра говорил о том, что и там, за кордоном, молодой человек тоже может освоить летное дело. А отец? Он не захотел возвращаться в страну Советов и там, в буржуазной Чехословакии, стал полковником, теперь жил с женой и дочерью в своем доме. Не то что они с матерью, в двух комнатушках коммуналки, где жильцы всегда толпятся, порой ругаются на кухне, а туалет всегда занят. За хлебом и молоком в магазине очереди. Что делать, приходится стоять.

«Ладно, хватит об этом. Все наладится, будут продукты в магазинах, как до революции. Мама об этом рассказывала, только просила никому не говорить.

Ладно, надо подумать о другом.

Разумовский Юрий Арнольдович – кто он? Сослуживец отца? Но это само собой, если речь идет об империалистической войне. А если о Гражданской? Воевал на стороне белых? А может, и не воевал, как отец? Почему он не пришел за ответным письмом? Арестован? Сколько вопросов…

Сейчас арестовывают не только бывших офицеров, но и вполне достойных советских людей. Ошибки? Но если человек невиновен, там, в органах, разберутся и отпустят. Хотя что-то не слышно, чтобы кто-нибудь из арестованных заводчан вернулся назад.

Мысли, думы, каша какая-то в голове».

Он почему-то остановился у длинного одноэтажного особняка с большими окнами. Наверное, бывший купеческий. Сейчас у входа красовалась табличка: «Замоскворецкий районный комитет ВКП (б)» и чуть ниже другая: «Замоскворецкий районный комитет ВЛКСМ».

Стоп! Где-то он уже слышал это название. Постой-постой. Так ведь она там член бюро!

Званцев часто вспоминал, как будущий адвокат по имени Рита Мещерская недавно спасла его от исключения из комсомола. Потом Игорь провожал ее, лазил за сиренью. Собака покусала его и порвала штаны. Прощаясь, он заявил, что они обязательно увидятся, хотя понимал, что вряд ли это случится. И вот сейчас…

Игорь перешел на другую сторону улицы и затаился в тени развесистого тополя. Сердце его вдруг учащенно забилось.

Почему так? Тогда, на комсомольском собрании он был под впечатлением письма отца, думал только об этом. Но появилась она, и мысли его повернулись в другом направлении. И вот сейчас то же самое.

Ждать ему пришлось недолго. Рита появилась на крыльце в сопровождении мужчины сурового вида в полувоенной форме. Они постояли несколько минут, поспорили о чем-то. Потом она резко повернулась и зашагала прочь.

– Маргарита Михайловна, подождите. Вы меня неправильно поняли, – начал оправдываться мужчина, но Рита уходила уверенным шагом, не удостоив его ответом.

«Пожалуй, сейчас к ней лучше не подходить», – решил Званцев и осторожно, на изрядном расстоянии последовал