— И я каждый день делаю все, чтобы сохранить вашу жизнь, чего вы совершенно не видите и не хотите замечать, — Роланд удивлялся, как до сих пор сохранил самообладание. — Глупая девчонка. Убирайтесь, пока я не заставил вас работать круглосуточно.

Ротмант тратил на нее время, силы и даже редкие крупицы сна, а она выводила его из себя, сбивала с толку и осмеливалась давать советы. Так какого черта он переживал, глядя, как она уже брела к концу коридора, скрываясь во тьме? Потому что поручился за нее? Потому что дал ей надежду? Или видел в ее спасении искупление собственных грехов? Роланд не знал ответов на эти вопросы, но знал одно абсолютно точно — смерть Реи приумножит его чувство вины в сотни раз.

Ее шаги Ротмант не спутал бы ни с чем. Она вошла точно в назначенное время, не испытывая его терпение хотя бы на этот раз. Сейчас, когда на Рее не было этого огромного вязаного свитера, он мог рассмотреть изменения в ее теле более тщательно, и они его совсем не обрадовали. Школьная юбка болталась на тонкой талии, форменная рубашка свисала с плеч, а худые ноги в диаметре вполне уместились бы в ладонь. Но внешность не шла ни в какое сравнение с ранами, которые виднелись на открытом участке шеи и запястьях.

Он молча указал ей на стопку тетрадей в углу стола, и девушка также молча взяла их в руки, устраиваясь на краю кресла. Металлические наконечники тихо поскрипывали об бумагу, нарушая абсолютную тишину и мешая Ротманту сосредоточиться. Мужчина перевел взгляд на Рею, нервно проведя рукой по волосам и откидывая мешающие пряди, и решил поинтересоваться самочувствием девушки. Исключительно для исследований, конечно.

— Как вы? — прозвучало строже, чем ему хотелось.

— Нормально, — Рея вздрогнула от неожиданности, резко поднимая голову.

— Вы ели сегодня?

— Да, сир.

— Когда? — он собирался вытянуть максимум информации, даже если для этого понадобятся щипцы.

— За завтраком, — неохотно огласила Рея и уткнулась в доклад первокурсников.

— Вам нужно хорошо питаться, чтобы восстанавливать силы, которые расходует ваш организм, — монотонно проговорил Ротмант, читая очередную нотацию.

— У меня пропал аппетит, — объяснила Рея, не поднимая головы.

Роланд недовольно закатил глаза и вернулся к работе, решая не отвлекаться на глупости. Он же не мог насильно кормить девчонку, тем более действовать против ее воли — она до сих пор пряталась от него по углам с прошлой их встречи, словно Ротмант пытался ее убить. Они вновь погрузились в тишину, дыша практически в такт, пока Рея не начала громко кашлять. Артефактор оторвался от записей, обеспокоенно переводя взгляд на девушку, и заметно насторожился. Она убрала ото рта носовой платок, покрытый каплями крови, и неотрывно смотрела на Ротманта полными горечи глазами.

Новый приступ кашля был сильнее предыдущего, и Роланд подорвался с места, чтобы помочь Рее дойти до раковины. Собственная гордость отошла на второй план, и артефактор позволил себе слабость в виде тревоги за девчонку, не заботясь, как это скажется на его репутации безжалостного человека. Он вывернул кран с водой практически полностью, когда Рея согнулась пополам, с трудом успевая дышать, и придерживал ее за плечи и волосы, падавшие на лицо. Ротмант не знал, сколько прошло времени и как долго они стояли, пока кровь перестала идти и вода снова стала прозрачной, но в определенный момент он уже думал, что от ее легких ничего не осталось.

Рея с трудом выпрямилась, с благодарностью принимая протянутое полотенце и вытирая капли воды на лице. Ее руки дрожали, не справляясь с задачей, и мокрая ткань упала на пол, скомкавшись у ног. Девушка тихо всхлипнула и неосознанно прижалась к груди мужчины лбом, вставая рядом непозволительно близко и нарушая все границы. Она цеплялась за него так отчаянно и так пылко, будто в нем самом и заключалось ее спасение.

— Я так устала… Устала… — прошептала девчонка, подавляя слезы.

Ротмант напрягся, не зная, как воспринимать эмоциональный порыв девушки, и молча ждал, когда она успокоится, но Рея продолжала плакать. Он никому не позволял к себе прикасаться и не желал делать исключение даже в подобной ситуации, поэтому бесцеремонно отстранился от нее, подходя к шкафу и доставая флакон эликсира тысячелистника.

— Вы ведь понимаете, что он только отсрочит неизбежное, — сказала Рея, продолжая стоять на том же месте.

Он обернулся, мрачно вглядываясь в соленые дорожки слез на щеках девушки, и поставил флакон обратно. Ротмант ненавидел проявление любых эмоций, а в особенности разведение сырости, но никогда не видел Рею настолько подавленной и сломленной. Возможно, будь у него больше времени, ему удалось бы изготовить действенный артефакт, но на данный момент девчонка была права — это тупик. Внутри все похолодело от мысли, что уже завтра Ротмант может ее не увидеть, но мужчина настойчиво убеждал себя, что смерть студентки никоим образом не скажется на нем, ведь он изначально намеревался использовать ее болезнь для собственных разработок и только.

— Отправляйтесь к себе в спальню. Завтра вечером я жду вас у себя в это же время, — холодный голос дрогнул, едва не выдав глубину переживаний Роланда.

— У меня есть к вам просьба, сир… — Рея с печалью посмотрела на мужчину, удивляясь, как решила обратиться к нему. — Я хочу помолиться.

Вряд ли ей требовалось его благословение, чтобы молиться в стенах школы, поэтому Роланд без сомнений понял, что она желала посетить церковь. В столь поздний час выход за пределы замка мог приравниваться к отчаянию, и именно оно читалось в ее красивых голубых глазах.

— Я бы не советовал вам покидать Тенебрус. Вы нестабильны, на улице вечером появляется всякий сброд, и, если вам внезапно станет хуже, никто не поможет, — объяснил Роланд, прикладывая неимоверные усилия, чтобы держать себя в руках. — Я не дам вам разрешения.

Каждый день мог стать для девчонки последним, но добровольно приближать минуты ее агонии и смерти Ротмант не собирался. В школе ей ничего не угрожало, а среди жестоких и обезумевших от горя людей она запросто могла погибнуть, и совсем не от болезни.

— Сопровождайте меня, — тихо выдавила Рея, не то снова прося, не то взмолившись.

Роланд нахмурился, строго рассматривая