Новый французский противник

Несмотря на молодость, король Франции вскоре показал себя соперником более опасным и хитрым, чем его отец. Он был настроен как можно быстрее возобновить борьбу против Плантагенетов и использовать уже существовавшие разногласия между отцом и сыном, чтобы рассорить их. 29 мая 1180 г. в Сен-Дени Филипп надел корону и также короновал свою молодую супругу Изабеллу, племянницу графа Фландрии, дочку Маргариты и Бодуэна д’Эно. Филипп Фландрский в качестве приданого отдал за племянницей регион, который позже будет называться ’Артуа, но сохранил за собой право пожизненного владения им. Клан графа (который сопровождал Людовика в его паломничестве в Кентербери) отныне стал играть при дворе все более значительную роль. Граф Филипп Фландрский нес меч на процессии коронации. Шампанская партия, преобладавшая при дворе во время правления Людовика, теперь явно отошла на задний план32[128]. Адель Шампанская, вдова Людовика VII, воспротивилась такому отстранению родственников и попросила помощи и защиты у короля Англии. Тот прибыл в Нормандию и, к всеобщему удивлению, выступил в роли посредника и примирителя: он предложил своему молодому сеньору настоящий мир, который и был подписан в Жизоре в июне 1180 г. Филипп согласился помириться с матерью. Миролюбивое поведение Генриха объясняется дипломатическими соображениями: он надеялся, что Филипп в качестве платы за его услуги поддержит кандидатуру зятя английского короля, Генриха Льва, на императорский сан33[129].

После коронации Ричард вернулся в Аквитанию, вновь сотрясаемую восстаниями. На этот раз поводом оказалось наследство Вульгрена Ангулемского; на правах сюзерена Ричард потребовал отдать ему под опеку девочку-наследницу, Матильду. Но в этом регионе традиционные обычаи наследия предоставляли братьям покойного такие права, которые Ричард не готов был признать: братья отказались отдать графство и заручились поддержкой своего сводного брата Эмару Лиможскому, жаждавшему отомстить за свое предыдущее поражение. Так возникла новая коалиция, возглавляемая лимузэнскими баронами, к которым присоединились граф Перигора, виконты Вентадура и Тюренна, а также Бертран де Борн, который надеялся склонить на свою сторону Генриха Молодого34[130]. Ричард энергично начал кампанию: еще перед тем как получить военную помощь от отца, 11 апреля 1182 г. он захватил замок Периге, проник в Лимузэн и опустошил его земли. Генрих II прибыл ему на выручку и приказал сыну Генриху присоединиться к нему: Ричард и его отец предприняли новую операцию по усмирению Лимузэна, захватывая одну за другой крепости Эмара Лиможского и графа Эли Перигорского. В Периге, во время осады замка Пюи-Сент-Фрон, к ним присоединился Генрих Молодой. При виде такой военной силы повстанцы капитулировали и попросили мира: Ричард приказал снести стены крепости и велел Эли отдать ему в заложники своих двух сыновей.

Восстание и смерть Генриха Молодого

Победа Ричарда казалась полной, но уже в который раз она была достигнута с помощью отца и брата Генриха. Однако их согласие рисковало продолжаться недолго. Кажется, что Генрих Молодой вновь стал испытывать недобрые чувства по отношению к младшему брату, чья репутация, живость, богатство, щедрость, независимая жизнь, не имевшая ничего общего с гнетущей отцовской опекой, возбуждали его зависть. Он так же, как и отец, мог заметить, сколько сеньоров Аквитании были раздражены диктаторской, брутальной, даже жестокой манерой правления Ричарда в этом регионе. Они пожаловались Генриху II, когда тот созвал их в Гранмоне35[131]. Проезжая через Лимож по направлению к Периге, Генрих Молодой торжественно подарил монахам Сен-Марсьяля плащ, на котором был вышит его титул: король Генрих. Чувствовалось, что ему не терпится царствовать в соответствии со своим титулом36[132]. Несколько баронов Лимузэна, среди которых был Бертран де Борн, надеялись, что молодой король поддержит их дело. Всегда в поисках сражений, Бертран сожалел, что его герой, Генрих Молодой, участвует с отцом в собрании в Санлисе, которое положило конец войне, начатой Филиппом Августом и Филиппом Фландрским, впавшим в немилость и в конце концов подтвердившим свое обещание передать королю Франции Артуа в качестве приданого Изабеллы37[133]. Трубадур, наоборот, надеялся, что война продолжится, и он в одной из своих песен обличил малодушие молодого короля:

Папиоль, скачи быстрей: молодому королю ты скажешь, что я не люблю, когда долго спят. Сеньор Да и Нет любит больше мир, и я искренне верю, что его младший брат Жан лишит его наследства38[134].

Генрих Молодой, завидовавший брату и взбудораженный слухами, что его наставник Гийом Маршал стал любовником его жены Маргариты, к этому времени был особенно чувствителен и раним39[135]. Он желал быть признанным тем, кем он являлся: старшим, королем, законным наследником. Он изложил свои стремления при дворе на Рождество 1182 года, которое отец с сыновьями провели в Кане. Бертран де Борн как раз присутствовал при дворе, скорее всего, по приглашению Генриха II. Разве он не восставал только что против Ричарда и не сочинял ли про Генриха Молодого несколько горьких строк? Генрих разочаровал своих сторонников, подчинившись отцу и помирившись с Ричардом под стенами Периге40[136]. Рыцарь-трубадур выразил свое разочарование и недовольство аквитанских баронов в двух песнях; одна из них неприкрыто ранила самолюбие молодого короля, напоминая о его зависимости от отца:

Так как он ведет себя как человек посредственный, живя лишь за счет того, что ему выдают, сосчитанное и измеренное. Коронованный король, который получает на жизнь от другого, мало похож на знаменитого Гийома, который захватил башню Миранда, воистину достойного славы! Так как в Пуату он врет и обманывает людей, больше его любить там не будут41[137].

Семейное единство, продемонстрированное при дворе в Кане, треснуло по швам уже на собрании в Мане, где Генрих II призвал сыновей принести оммаж старшему брату, назначенному наследнику. Тем самым он продемонстрировал, что его наследник должен рассматриваться как его преемник, сюзерен других братьев, которым отныне надлежит держать свои фьефы от него. С Жоффруа проблем не возникло, но Ричард отказался это сделать, он держит Аквитанию от матери Алиеноры и намеревается жить независимо от брата. Согласно хроникам, он ответил сердито и довольно резко: