Такое впечатление, что за последние пару дней их отношения сильно изменились. Хотя чему она удивляется? Теперь Гриффин — ее начальник, а она никогда не станет спать с собственным начальником. Но дело не только в этом. Она увидела ту сторону Гриффина, с которой ей еще ни разу не приходилось сталкиваться.

Теперь, когда она заглянула под его очаровательную маску и ненадолго увидела его настоящего, смогут ли они вернуться к их прежним отношениям? Увидев его в роли ответственного лидера огромной компании, она уже никогда не сможет думать о нем так, как раньше. Пусть даже Далтон потом и вернется на свое законное место, что ждет ее впереди?

Ведь еще даже до того, как Гриффин стал генеральным директором, Синди начала задумываться о том, что слишком далеко зашла. Да еще этот дурацкий ключ. Ну почему все стало так сложно? Теперь, работая целыми днями рядом с ним, Синди приходилось постоянно за собой следить, и она не знала, как долго еще сможет удерживать его на расстоянии.

Остается надеяться лишь на то, что они сумеют быстро найти пропавшую наследницу, а потом Далтон вернется и она сможет слегка отдалиться от Гриффина.

Но что, если Далтон ушел навсегда? Даже думать об этом не хочется.

Нет, они обязательно найдут эту девушку, Далтон вернется, а Гриффин совсем скоро перестанет быть ее начальником.

Просто нужно сделать так, чтобы девушка поскорее отыскалась.

— Нашла что-нибудь? — спросил Гриффин, выходя из конференц-зала.

— А ты как думаешь? — усмехнулась Синди, отрываясь от разложенных перед ней бумажек.

— Как же медленно у тебя все продвигается, — улыбнулся Гриффин.

— Какой ты, оказывается, наблюдательный.

С того разговора о Шарлин прошло уже два дня. Ей казалось, после него все должно было измениться. Но почему-то все осталось по-прежнему. Уже к вечеру того дня Гриффин вел себя как ни в чем не бывало, а на следующее утро Синди не решилась спросить, поговорил ли он с Шарлин или нет, и вместо этого, сжав зубы, принялась разбирать те бумажки, что отдала им мать Гриффина. Сорок две коробки. Для начала она решила поискать, нет ли там каких-либо упоминаний о няне Вивиан.

Ладно, может, это и трусость, но, с другой стороны, она всего лишь выполняет свою работу. Гриффин велел ей копаться в бумагах, значит, именно этим она пока и займется.

Хотя Синди все равно считала, что, просто поговорив с Шарлин, да и с матерью Гриффина они смогут узнать намного больше, чем убив кучу времени на пыльные бумажки.

Но Гриффин не только ее начальник, но и бывший любовник. Если бы она сейчас работала с Далтоном, то, не задумываясь, доверилась бы своему чутью. А с Гриффином она уже не могла позволить себе такой роскоши, ведь с ним она не могла полностью положиться на свои чувства, потому что не знала, чего сама хочет. Чтобы все хорошо сложилось для ее нового начальника или для ее бывшего любовника? А может, чутье тут вообще ни при чем и простое неудовлетворенное сексуальное желание уже давно взяло верх и над разумом, и над чувствами? Ведь если она найдет эту пропавшую наследницу, то с чистой совестью сможет снова залезть к нему в кровать.

Синди задумчиво посмотрела на Гриффина. С тех пор как он стал генеральным директором, он сменил джинсы и мятые льняные рубашки на брюки и белоснежные сорочки. Ладно, остается утешаться лишь тем, что воротничок он застегивает лишь на время совещаний.

Чтобы чем-то занять руки и отвлечься от пуговиц, которые ей нестерпимо хотелось расстегнуть, Синди взялась за коробку под номером девятнадцать.

— Я потратила несколько дней на все эти записи, но еще не добралась даже до середины, хотя уже могу сказать, что твоя мама тратит кучу денег на обувь, а ваш бухгалтер всегда вовремя платит по счетам.

— Я бы и так мог тебе это сказать, — усмехнулся Гриффин.

— Здесь мы не найдем ничего стоящего.

— Думаешь, все так глубоко запрятано?

Синди задумчиво повертела в руках практически нечитаемые бумажки, напечатанные еще в восьмидесятых, которыми явно лакомилось не одно поколение пылевых клещей.

— Я просмотрела все записи за два года до и после рождения Лэйни и не встретила ни одного упоминания о Вивиан.

Гриффин так на нее смотрел, что Синди вдруг показалось: он все понимает. Понимает, как у нее устали глаза от бесконечных полустертых выцветших букв, знает о том, как ее постоянно тянуло в сон от этой нудной однообразной работы и она периодически давала себе пару минут передохнуть, мечтая, как они запрутся в его кабинете и предадутся настоящим безумствам, думает о том, как он любил доводить ее до неистовства перед тем, как войти в нее, и о том, как он проникал в нее мощными толчками…

Синди вдруг поймала себя на том, что краснеет от одних этих мыслей. И теперь-то уж он наверняка поймет, о чем она сейчас думала.

Чтобы хоть немного отвлечься от навязчивых мыслей, Синди встала, прошлась по кабинету, а потом налила себе прохладной воды.

— Тебе жарко? — уточнил Гриффин. — Если хочешь, могу включить кондиционер.

— Не стоит. К тому же я и сама умею им пользоваться.

— А я в этом и не сомневаюсь. — Его улыбка стала еще шире. — Просто мне захотелось о тебе позаботиться, если, разумеется, ты не против.

Черт, а ведь ей действительно хотелось, чтобы он о ней позаботился. Прямо здесь и прямо сейчас.

Однако она бы никогда на это не согласилась. Ведь хуже секса с собственным начальником можно придумать только одно — секс с собственным начальником посреди рабочего дня на роскошном столе в конференц-зале.

— Так мы ничего не добьемся. — Хотя сейчас ей хотелось добиться исключительно того, что скрывалось у Гриффина в штанах. — Я бы хотела поговорить с твоей матерью.

— Зачем? — удивленно спросил Гриффин.

Синди пожала плечами. Разве не очевидно?

— Возможно, она сможет рассказать нам что-нибудь про эту няню.

— Сомневаюсь.

— Ты не думаешь, что она может ее вспомнить?

— Я очень сильно удивлюсь, если она вообще знала ее имя.

— Как-то в это сложно поверить. — Разве женщина может не знать имя няни собственных детей?

— Ты помнишь миссис Фортино?

— Бабушку Лэйни, которая в течение многих лет была вашей экономкой?

— Точно, целых тридцать лет. А когда мне было четырнадцать, я как-то заметил, что она неправильно произносит ее фамилию. Фортина вместо Фортино.

— Ну и что? Вполне понятная ошибка.

— Я тоже так решил и поправил ее. И из-за этого мы сильно поссорились. Мать отказывалась признать свою ошибку, а потом позвала саму миссис Фортино и заявила, что, как бы там ее ни звали на самом деле, теперь ее всегда будут называть в мамином присутствии Фортина, а если хоть кто-нибудь посмеет обратиться к ней иначе, бедную женщину сразу же уволят.