ищеек. Тем не менее я просил бы вызваться шестерых добровольцев в помощь мне и моим людям, на случай, если разбойники окажут сопротивление или если их, не дай Бог, окажется больше, чем нас.

На призыв сразу выступили шестеро молодых парней. Вообще-то в добровольцах не было недостатка, а точнее, каждый хотел стать добровольцем. Но инспектор взял этих шестерых. Они были горды и счастливы, потому что каждый знал: теперь всякий раз, когда он пройдет по деревне, все будут восхищенно говорить: «Знаешь его? Он поймал коммуниста, который увел у нас осла».

— Итак, — сказал инспектор, — первое, что нам требуется, — это чтобы собаки взяли след. Господин мэр, не будете ли вы столь любезны дать нашим собакам понюхать штаны, в которых вы обычно садитесь на осла?

Мэр Ишакис тут же послал домой своего младшего сына, и вскоре тот вернулся, неся в руках холщовые штаны. Инспектор помахал ими перед носом у псов, от чего те вдруг радостно завиляли хвостами и часто-часто задышали от восторга.

— Взяли след! — с удовлетворением произнес инспектор. — Вот видите, они взяли след!

Он прицепил собак к одному поводку и повел их по деревне. За ним двинулись Менелус Простафили, трое полицейских из Мелиссы и шесть деревенских добровольцев. Прочие же сельчане, дав шествию отойти на сотню ярдов, последовали за ними всей гурьбой.

Было ясно, что мероприятие в целом собакам нравится. Видно, им пришлось по душе катание в машине, хотя одного из псов укачало и вытошнило на полисмена. Но долгое лежание под столом таверны порядком наскучило им, и они рады были, что идут на прогулку. Уткнувшись носами в землю, они ловили знакомые запахи и таскали инспектора из стороны в сторону, чтобы поднять ножку у чьего-нибудь порога. Принюхиваясь то к одному, то к другому месту, они бегали кругами.

— По-моему, они взяли след, — с волнением повторял инспектор.

К тому времени они уже вышли за пределы деревни и углубились в оливковую рощу. Собаки бегали по кругу, повизгивая и живо виляя хвостами, но вдруг рванули в одном направлении.

— Вперед, гвардия! — крикнул инспектор. — Они взяли след!

Собаки буквально рвались с поводка, и инспектор едва поспевал бежать за ними. Следом неслась вся орава. Собаки сделали большой круг по оливковой роще и вернулись в деревню. Они вновь потащили задыхавшегося инспектора к центральной площади, потом опять от одного дома к другому, заставив пересечь улицу несколько раз, и вдруг, ко всеобщему удивлению, остановились у дома самого мэра, царапая дверь, повизгивая и виляя хвостами. Мэр побледнел. Он был наслышан об ошибках правосудия, и, если бы поведение собак сочли уликой, его вполне могли обвинить в коммунистическом заговоре. Видя, как настойчиво собаки скребутся в дверь, инспектор нахмурился.

— Господин мэр, — вопросил он, — объясните мне, что бы это значило?

— Не имею ни малейшего представления, — сказал мэр, бледнея, — ей-богу, не имею ни малейшего представления.

— Они просто чуют нашу собаку, — вмешалась миссис Ишакис. — Ты что, не знаешь, что она как раз ищет пару?

На это заявление жители Каланеро ответили взрывом смеха, зато инспектор побагровел.

— Вы обязаны были доложить об этом прежде! — круто заявил он. — Иначе это может быть квалифицировано как «умышленное создание препятствий представителю закона при исполнении служебных обязанностей».

— Сожалею, что так произошло, инспектор, — залепетал мэр Ишакис, бросая недоброжелательный взгляд на жену, — но ей-богу, я не знал об этом.

— На первый раз прощается, — сказал инспектор. — Попробуем снова. Уведем их подальше от деревни и всех ее соблазнов.

Они удалились в оливковую рощу где-то за четверть мили от деревни, и там собакам дали понюхать — на этот раз ослиную попону, от которой уж точно не пахло собаками. Псы решили, что на сей раз их просто приглашают на охоту, куда они не раз отправлялись со своим хозяином, бесплодно гоняя по полям, пока не спугнут спящего зайчишку или вальдшнепа. Они не понимали, почему сегодня все должно быть иначе, и бедняге инспектору пришлось гоняться за ними по холмам и по долам, по зарослям тростника и болотцам. Собаки с удовольствием обнюхивали все на своем пути и радостно виляли хвостами, вселяя надежду во всех членов кампании. Вскоре они завели участников поиска на холмистый и каменистый участок, где инспектор, оступясь, угодил в глубокую яму, до крови расцарапав подбородок и разбив свою драгоценную лупу. Только теперь он понял, что лучше бы спустить собак с привязи.

Вот это оказалось в высшей степени неразумным. Вскоре инспектор и его команда совершенно упустили собак из виду и, бросившись на поиски кто куда, потеряли всякую связь друг с другом. Собаки еще немного весело поскакали по холмам, но поняли, что совершенно свободны, и поспешили назад в деревню прямо к мэрскому дому на свидание к своей подружке.

Между тем уже смеркалось, и жителями Каланеро стало овладевать беспокойство. Сначала прибежали назад собаки, затем приплелся Менелус Простафили. Он объяснил, что потерял контакт с основным составом команды и, поскольку не был готов голыми руками арестовать целую толпу коммунистов, счел единственно правильным вернуться в деревню. Вскоре шестеро деревенских удальцов вернулись и принялись рассказывать ту же историю — как они отбились от команды и решили, что самим продолжать поход бессмысленно. Однако инспектора и трех его полицейских простыл и след.

— Как ты думаешь, что с ними могло приключиться? — спросил Дэвид. — Вряд ли что-нибудь серьезное?

— Я тоже так думаю, — согласилась Аманда, — в этих холмах ничего особенного приключиться не может.

— Да, но можно свалиться в какой-нибудь овраг и сломать ногу, — продолжал беспокоиться Дэвид.

— Зачем же так мрачно? — нетерпеливо сказала Аманда. — Скорее всего, с ними все в порядке.

— Дэвид прав, — серьезным тоном сказал Яни. — Пока не взошла луна, в этих холмах трудно ориентироваться, а места есть прямо-таки опасные.

— Так что же делать? — растерялась Аманда. — Не идти же нам искать их.

— Посоветуем папаше Йорго, — предложил Дэвид, — чтобы выслал несколько человек с фонарями.

— Отлично! — обрадовался Яни. — Они увидят свет фонарей и поймут, куда идти.

Дети отправились к папаше Йорго со своей идеей. Сельчане немедленно оценили остроумие детей, и тут же в холмы отправилась толпа людей с фонарями. И уже через час инспектор со своей командой — все четверо хмурые, оборванные, злые — с позором прибрели обратно в деревню. Инспектор вошел в таверну и бессильно опустился в кресло, а сочувствующие сельчане щедро угощали его вином и смазывали полученные в походе синяки и ссадины разными снадобьями. Жаль, что у них не было средства успокоить его истерзанную душу.