первые любопытная полезли проверять Чашу. К этому незваному гостю я и собирался заглянуть со встречным визитом. Если все получится, конечно.

— Смотри! А-а-а! Мы отходим!!!

— Смотри-и-и! Отходят!!! — вторило с берега. И вроде народу не так уж много у нас, сотня не набирается — но крики, свист и хлопки начисто заглушили хлопки лопастей по воде.

— Правый средний, левый средний, — за горелки и кристаллы обвязки реакционной зоны мне пришлось поставить Сеню. Хоть коллега-попаданец и утверждал, что с управлением любой дурак справится — доверять свою и чужие жизни тому, кто не понимает суть процесса, я не рискнул. Ну и все равно маг на борту был нужен, раз уж я решился на упредительные визит вежливости.

— Есть средний-средний! — бодро отозвалась звукопроводная труба. Да-да, такая же, как на старинных пароходах до изобретения машинного телеграфа.

Стрелки и десантники, что гроздьями повисли на укрепленном живыми ветвями фальшборте, радостно заорали еще вдвое громче, когда здоровенные гребные колеса “Рыбы” резко прибавили оборотов. А вот с берега прилетали и возмущенные вопли: брызги и пена от колес накрыли пирс. Запомнить на будущее: надо дальше отходить на малой мане.

Меж тем переделанный в магоход рейдер все ускорялся. Не удивительно: приводы, рассчитанные поднимать и опускать створки водозатворов городского водопровода, выдавали очень приличную мощность. Куда там примитивным паровым машинам колесных параходов! С винтом “Рыба”, конечно понеслась бы еще быстрее, кто б спорил. Но пытаться вот так, с кондачка “запилить” погружной винт? Не зная формул для его расчета? Я даже пробовать не стал. Еще пары-тройки месяцев на натурные эксперименты с формой и материалом методом тыка у нас просто не было. В этом плане воздушные винты, сиречь пропеллеры — много проще в изготовлении и эксплуатации.

Я крутанул штурвал, проверяя управляемость, нацелил нос корабля в открытое море и приказал:

— Правый полный, левый полный.

Сеня прокричал мне отзыв, и от колес кроме плеска пошел другой звук. Свист. Спицы и лопасти практически слились в круги. Несколько секунд я ожидал громкого “хрясть” и нарастающей вибрации от разбалансировавшегося колеса — но нет, конструкция держала. А все потому, что мы трижды ломали колесо на шлюпке, пока Клин не родил достаточно прочную конструкцию из перекрещивающихся балок. В четвертый раз вращающий момент попросту перекинул саму лодку килем вверх через корму, повыбрасывав нас в воду. А когда мы развесовкой суденышка добились невозможности продольного опрокидывания — мотор вырвал крепления. Все это мы учли, переделывая “Рыбу”, вот только и двигателей тут стояло целых два.

— Мы плывем или уже летим?!

Действительно, рейдер мчался так, словно его подгоняет сильный попутный ветер, даже быстрее. Выступающий вперед от форштевня таран больше не резал волны — он их протыкал! А за кормой весь обзор закрывал шлейф из брызг и пены, поднимающийся выше квартердека! Красо… Черт!

— Трава, Сопрано, быстро проверьте, что там!

— Масло… оно кипит, — хрипло сообщил вернувшийся травник. — Мы начали закидывать куски из запаса!

Когда мы собирали экспериментальный самолет в Академии Электры, в состав манипулятора входил не только нужный мне двигатель, но и несколько великолепных хималийских подшипников. Сейчас же пришлось на коленке мастерить эрзац ака “подшипник скольжения”. То есть борт от вала отделял только толстый слой алхимически гидролизованного растительного масла, обеспечивающего минимальное трение. Масла, которое сейчас стремительно испарялось.

— Сбавить до среднего оба! — прокричал я в трубу. И крикнул в спину Траве. — Засеките время остывания! И воду лейте сразу, если масло кончится!

Если через минуту-другую не прекратиться — придется вообще вырубать движки. Потому что если масло все выкипит, деревянный вал ляжет прямо на плахи борта корабля. А дальше все мгновенно полыхнет — помните, как древние люди огонь трением получали? Вот-вот.

Обошлось. Более того, алхимик прямо на ходу сварила присадку, серьезно увеличивающую температуру кипения смазки, и полный ход теперь можно будет держать до получаса. Правда, после длительного простоя подшипники скольжения нужно будет прогревать — но это такая мелочь…

Пока удалось совладать с механизмами, “Рыба моей мечты” отошла довольно далеко от острова. Некоторое время мы тренировали повороты при помощи колес, вращая их вразнобой — двухдвигательная схема позволяла. Убедившись, что научились и этому маневру — начали на среднем ходу огибать Чашу. По моим расчетам, противник уже должен был проделать половину пути — и теперь рейдеру как раз хватало времени и скорости его перехватить. Не без помощи Кирби, конечно.

— Это бригантина, на треть меньше “Рыбы”, — протянула мне набросок гарпия. Уже и типы кораблей научилась различать. Благодаря “трубочному зелью” уровень резерва маны у моей жены колебался от половины до четверти наполнения, что очень сильно облегчало разведку.

— И они нас по-прежнему не видят из-за заниженного силуэта, — удовлетворенно заключил я, разглядывая в оптический прицел показавшиеся над горизонтом верхушки мачт. Одну из которых “украшал” черный флаг. Пираты. С другой стороны — кто еще мог подходить к Чаше с юга?

Две из трех наших мачт лежали в разобранном виде на палубе — притянутые канатами как следует, разумеется. Это на тот случай, если техномагическая машинерия все же откажет и придется добираться в порт по старинке. Третью мы даже брать не стали: теперь её просто некуда было ставить. Перед квартердеком в прямом смысле слова вырос бугристый нарост из живой древесины, скрывающий моторный отсек. Такую же защиту пришлось нарастить вокруг запасов топлива: магическое растение Шелковицы впитывало излишки маны куда хуже кристаллов-накопителей и пускало на какие-то свои нужды, а не возвращало потом назад. Но зато нужное количество биомассы можно было просто нарастить по мере необходимости. А вот дополнительные кристаллы на острове взять было неоткуда.

Когда на бригантине нас заметили, каких-либо шансов избежать боя у пиратов не осталось. Да, они резко сменили курс, потом еще раз и еще — но мы перекладывались быстрее, подтормаживая нужное колесо. Кроме того, “Рыба” заходила против ветра, то есть любой галс бригантины вел к потере скорости. Думаю, на уме у капитана парусника было что-то вроде “изобразить испуганное барахтанье, а потом проскочить на полном ходу впритику” — но я эти дурные мысли загодя вышиб. Вместе с мозгами, когда дистанция позволила достать вражеский квартердек из удочки.

Еще несколько минут — и наши стрелометы сдернули паруса пиратской посудины книппелями. Дальше сближение на малом ходу и громкое предложение сдаться. Вот и весь абордаж. Уцелевшие члены команды очень-очень хотели жить, а трехкратный перевес по числу вооруженных разумных на нашем рейдере лучше любой дипломатии убеждал не делать глупости. Ей богу, с буксировкой трофея в порт возникло