Хотя Костя Ганшин интересовался кишками, но убивал он якобы с целью ограбления. Прочие мотивы вовсе и не мотивы, а стремление извлечь из мертвого тела пользу, например, выяснить, всю ли правду пишут в школьных учебниках. Или узнать, где именно скапливаются глисты, про которых он прочитал в книжке «Очистись от паразитов», и узнать, зачем воины племени маори, тасанай манубе, древние монголы, красные кхмеры, кочевники боран и фульбе, индейцы мапуче, суматранцы, малинке, мандинго и бомбара и многие другие воины после убийства поедали печень врага. В суде не поверили, а Костя Ганшин, мой земляк-маньяк, всего лишь не хотел, чтобы ценная вещь пропадала без пользы, ведь никто не отрицает, что человеческое тело — ценная вещь и печень тоже ценная вещь.

У Кости Ганшина воспитание такое, семья воспитала в нем бережное отношение к вещам, его мать не выбрасывала старые проездные карточки, использовала как закладки и записывала на них важные телефоны, не выбрасывала пузырьки от духов, клала в шкаф для запаха, хранила корм для рыбок, хотя рыбки сдохли лет 30 назад и в доме Ганшиных их никогда больше не держали.

Костя Ганшин просил суд учесть при вынесении приговора, что он не маньяк, маньяки убивают женщин, а он убивал всех, кто попадался. Я представляю, как судьи веселились.

Но почему-то его за психа не признали, вот что странно. Костя Ганшин психованней, чем Сипа. Тот соседскую семью вырезал, чтобы сдавать их квартиру, своих родителей убил и потом еще человек 20, но тоже вполне расчетливо. А Костя Ганшин так и не понял, что лыжник или любитель позагорать в Павловском парке вряд ли возьмет с собой много денег или что-нибудь ценное, тем более что он убивал приехавших не на дорогой собственной машине, а на демократичной электричке. На станции он выбирал задумчивых одиночек и увязывался за ними, ходил следом, сидел в засаде, ждал удачного момента. Он рассказывал без подробностей, и я не удержался, спросил, как же он после первых нескольких обшаренных трупов не понял, что люди не берут на прогулку деньги. И он ответил, что количество денег не самое важное в его методе грабежа. Главное — количество ограбленных. Если у одного убитого в кармане, условно говоря, 500 рублей, а на пальце золотое кольцо, это называется — любимое выражение Кости — смех детей в Сбербанке. Но если потерпевших 10, то, условно говоря, 500 рублей умножаем на 10, выходит уже 5000 рублей, и в придачу получает Костя Ганшин 10 колец, а это приличный наварчик. По его словам, он мог бы просто грабить, но приходилось убивать, чтобы опознать не могли. Как бы он мог грабить и не убивать, если он целый день торчал на станции и насквозь провонял шашлыками. Ограбленные пошли бы в милицию, дали показания, сказали, что грабитель пах шашлыком, пошли бы на станцию, понюхали воздух, учуяли запах шашлыка, увидели Костю Ганшина и опознали.

Вот такой он, Костя Ганшин, маньяк и лживая скотина. Ты следователю впаривай, но мне-то зачем. Правда состоит в том, что Костя Ганшин убил 18 человек, но никаких 18 колец ему не обломилось. Одно-единственное и то не продал, изъяли при обыске.

Поймать его не могли 14 лет. Почему? Потому что после очередного убийства милиция патрулировала Павловский парк в усиленном режиме, да и оперативники под видом приезжих питерцев загорали и читали книжки или на лыжах катались и чай с вареньем пили из термоса, и психов, состоящих на учете в психдиспансере и ранее заподозренных, на допросы выдергивали, и в засадах сидели даже участковые и те милиционеры, что оперативной работой сроду не занимались, и гаишников привлекали к патрулированию и контрактников ВВ, месяц напрягались всем личным составом, еще месяц напрягались, после надоедало, оперативники начинали думать разное глупое, сомневаться начинали, наверное, это гастролер убийство совершил, гастролер уехал и убивает в другом городе и другом парке, а они дела забросили нераскрытые или думали, вдруг маньяк умер, люди умирают, даже маньяки, или в психушку попал, потому что явный псих убийства совершает, зачем тогда психушки, если в них явных психов не держат, участковые под разными предлогами возвращались в свои уютные кабинеты на участках, патрулирование проводилось реже и реже, засады снимали, город успокаивался. А Костя Ганшин выжидал для верности месяц-другой и опять в парк. Он мог не убивать полгода. Он мог убить красивую девушку и некрасивую тоже, любителя бега трусцой мог, охранника, который шел на работу во дворец, негра-студента он убил из канадо-американского Общества любителей Павловского парка, пожилую участницу VIII Международного фестиваля цветов «Императорский букет» убил и меломана убил, дожидавшегося концерта хора «Петербургские серенады». Девушку мог застрелить из стартового пистолета, бегуна — огреть кирпичом, а негра задушил собачьим поводком. Без удовольствия он убивал, как же, ради денег, как же, поищи дураков тебе верить, Костя Ганшин, ты опасный псих, может быть, самый опасный из тех, кого я видел в тюрьмах и психбольницах.

Какая обидная несправедливость, мать Кости Ганшина хранила проездные карточки на все виды транспорта за все месяцы и годы, а они сыну не нужны, он и не вспоминал о них, а мать Сипы вряд ли такая же мелочная дура, но Сипе нужна школьная карточка за март 2006-го. Я подумал, им хорошо бы поменяться матерями. Но мать Кости Ганшина умерла 1,5 года назад, он перерезал вены стеклами от очков, а Сипа мать убил, не знаю, делал ли он с собой что-нибудь в СИЗО по этому поводу, повеситься он хотел уже на пожизненном и без очевидной причины, если не считать причиной 8 Марта, Международный женский день. Сейчас Костя Ганшин и Сипа при всем желании не могут матерями обменяться. Когда-нибудь раньше могли бы, а сейчас нет. В тюрьме здоровые люди могут запросто сойти с ума. Это я уже про себя говорю.

На обед дали борщ, перловку, кусок черного хлеба с отвалившейся из-за недопека коркой. Если на обед перловка, на ужин будет картошка и рыба жареная пресноводная, самая дешевая — окунь, плотва или частик.

Я ошибся, я не смогу убить Костю Ганшина на первой ложке перловки. Если на обед перловка, на ужин перловку не дадут.

Я убью Костю Ганшина, когда он возьмет рыбу, он всегда начинал с рыбы, если ее давали. Убью, когда он тронет губами пахнущий жженым маслом совсем небольшой кусочек объемом примерно от 20 до 25 см3, разломит его, лизнет косточку, разгрызет, перетрет зубами, он любил начинать рыбу с косточки, с хребта или с хвоста, если попадались хребет или хвост.

Но случилось неожиданное.

После обеда продол затрясся от беспорядочных хождений, захлопали двери камер, шагов было не сосчитать сколько, и не понять было, чьи это шаги.

Витамин отвалил кормушку:

— Встать к стене, жопы в вазелине!

— Да, начальник!!!

— Да, начальник!!!

«В вазелине» он сказал с ударением на последнем слоге, ради рифмы ему не жаль слово исковеркать.

— Первый на выход пошел!

В камеру я не вернулся.

И Костю Ганшина не убил. Я увидел его на теплоходе, уже мертвым.

После обыскной комнаты меня завели в бокс, там стоял в одиночестве, руки за спиной в наручниках. Час стоял или не знаю сколько, забылся.