Жители жаловались, что леопард в течение нескольких лет берет с них тяжелую дань скотом, и я решил подкараулить его, устроив засидку. Неглубокая пещера вблизи мертвой коровы была подходящим укрытием. Недолго просидев в этой пещере, я увидел спускавшегося с противоположной стороны оврага леопарда. Но только я вскинул ружье для выстрела, как со стороны деревни раздались встревоженные голоса, призывающие меня на помощь. Причина этих криков могла быть только одна — появление тигра; схватив шляпу, я, к крайнему изумлению леопарда, выскочил из пещеры. Он сначала распластался на земле, а потом исчез по склону оврага. Поднявшись наверх, я крикнул приближавшемуся человеку, что иду, и поспешил к нему с предельной скоростью.

Гонец бежал все расстояние от деревни. Отдышавшись, он сообщил мне, что тигр только что убил человека примерно в полумиле от дальнего края деревни. Когда мы бежали вниз по горе, я увидел, что во дворе одного из домов уже собралась толпа. И на этот раз мое приближение осталось незамеченным. Заглянув через головы собравшихся людей, я увидел сидевшую на земле девушку. Часть платья с нее была сорвана. Закинув голову назад и упираясь руками в землю, она сидела без звука и движения, только грудь ее высоко поднималась, а с лица и затылка текла кровь, свертывавшаяся в густую массу.

Мое присутствие скоро было замечено, и я смог приблизиться к потерпевшей. Пока я осматривал ее раны, множество людей, говоря одновременно, передавало подробности происшествия. Оказывается, нападение произошло на довольно открытой местности, на виду у многих жителей и даже мужа молодой индианки; испуганный криками тигр бросил жертву, скрылся в направлении леса, оставив ее лежащей замертво на том месте, где она упала; люди побежали в деревню, чтобы сказать мне о происшествии; затем молодая женщина пришла в сознание и вернулась в деревню; все считали, что она, конечно, умрет от ран через несколько минут и что тогда жители отнесут ее труп на место нападения, а я смогу устроить у трупа засидку и убить тигра.

Пока мне все это рассказывали, глаза потерпевшей не отрывались от моего лица и следили за малейшими моими движениями с умоляющим выражением, напоминающим взгляд раненого и испуганного животного. Простор для моих движений, известное спокойствие для обдумывания дальнейших действий, а для раненой чистый воздух — были совершенно необходимы. Я опасаюсь, что примененные мной методы были не такими деликатными, как следовало бы. Когда последний из мужчин поспешно удалился, я послал женщин — они до этого времени оставались на заднем плане — за теплой водой и приказал им готовить бинты из моей рубашки, она была относительно сухой и чистой. Какая-то девушка (она казалась на грани истерического припадка) отправилась в деревню на поиски ножниц. Вода и бинты были давно уже готовы, когда девушка вернулась с единственной парой ножниц, имевшихся в деревне. Они найдены были в доме давно умершего портного; его вдова пользовалась ими для выкапывания картофеля. Лезвия ножниц, имевших примерно восемь дюймов в длину, не совпадали ни в одной точке. После тщетных попыток исправить ножницы я решил оставить в покое слипшиеся от крови волосы раненой.

Основных ран от когтей тигра было две: одна начиналась между глазами и шла прямо по голове к затылку и шее, разодрав кожу на две отвисшие половины; вторая начиналась вблизи от первой и шла по передней части головы к правому уху. Кроме этих страшных зияющих ран, было много глубоких царапин на правой груди, правом плече и правой стороне шеи, а также глубокий разрез на тыльной стороне правой руки, несомненно полученный при тщетной попытке женщины защитить рукой голову.

Мой приятель доктор, однажды участвовавший со мной в охоте на тигра, после нашего возвращения в одно тревожное утро подарил мне двухунцевую бутылочку с желтой жидкостью и посоветовал иметь ее всегда под руками на охоте. Я уже больше года носил ее во внутреннем кармане охотничьей куртки, и жидкость частью испарилась. Но все же бутылочка была полна на три четверти. Обмыв голову и тело женщины, я вылил до последней капли содержимое бутылочки на ее раны. Сделав это, я закрепил кожу, перевязал раны, поднял потерпевшую и отнес ее в дом; он состоял из единственной комнаты, служившей супругам жильем, кухней и детской. За мной последовали женщины.

У двери дома к балке была подвешена корзинка, обитатель которой криком требовал, чтобы его накормили. Это было осложнение, с которым я не мог справиться, разрешение его я предоставил собравшимся женщинам.

Через десять дней, посетив накануне моего отъезда в последний раз пострадавшую, я нашел ее сидящей на пороге дома с младенцем на коленях. Все ее раны, кроме одной на шее, где когти тигра очень глубоко вонзились в мышцы, зажили. Разъединив свои пышные иссиня-черные волосы, чтобы показать мне, что кожа срослась вполне правильно, женщина с улыбкой сказала, что очень рада тому, что ее младшая сестра по ошибке взяла не те ножницы у вдовы портного (стриженые волосы — признак вдовства). Если мой друг доктор когда-либо прочтет эти строки, мне доставит удовольствие, что я мог ему сообщить, как данная им так предусмотрительно маленькая бутылочка желтой жидкости помогла мне спасти жизнь очень славной молодой матери.

Пока я занимался раненой, мои люди достали козла. Я пошел по кровавому следу, оставленному женщиной, дошел до места нападения и привязал животное к кусту. Потом влез на небольшой дуб, единственное дерево в ближайших окрестностях. Тут я приготовился бодрствовать всю ночь.

Спать нельзя было даже урывками: моя засидка незначительно возвышалась над землей, а тигрица все еще оставалась без обеда. Однако я ничего не увидел и не услышал в течение всей ночи.

При осмотре местности следующим утром (накануне вечером у меня не было для этого времени) я выяснил, что тигрица после нападения на женщину ушла на полмили вверх по долине до места, где протоптанная скотом дорожка пересекала реку Нандхаур. Потом тигрица прошла две мили по этой тропе до места соединения ее с лесной дорогой на хребте над Далканиа. Здесь следы терялись.

В течение следующих двух дней население всех окрестных деревень держалось так близко от жилищ, как только позволяли требования санитарии. На третье утро четыре скорохода принесли мне известие, что тигр унес жертву из Лохали, деревни, находившейся в пяти милях южнее Далканиа. Скороходы говорили, что расстояние до нее по лесной дороге — десять миль, но только пять напрямик, где они и предложили меня провести. Сборы мои недолги, вскоре после полудня я отправился в путь с четырьмя провожатыми.

Очень крутой двухмильный подъем вывел нас на гребень длинного хребта, расположенного к югу от Далканиа. Отсюда открывался вид на лежащую в трех милях ниже долину, где произошло убийство. Проводники не знали о нем никаких подробностей. Сами они жили в небольшой деревне в миле от Лохали и около десяти часов утра узнали, что одна женщина из Лохали убита тигром и что это известие необходимо передать мне в Далканиа.

Вершина горы, на которой мы остановились, была безлесной. Пока я отдыхал и курил, спутники знакомили меня с ориентирами окрестностей. Вблизи от места нашего отдыха под прикрытием большой скалы стояла небольшая уже развалившаяся хижина, окруженная изгородью из колючих кустов. Я спросил, что это за дом, и мне рассказали следующую историю.