обыкновенного угря. Да, Ирина-сан, мы едим самые разные виды морской живности! Но мы не едим ящериц! Это неправда. Опасаемся, что, прочитав ваш рассказ, читатели решат, что мы, японцы, и впрямь питаемся ящерицами и издеваемся над рыбой! Вы, очевидно, нас путаете с китайцами»…

Мои слабые попытки объяснить, что я видела это собственными глазами, особого успеха не имели. После бурного обмена мнениями, решение было вынесено следующее: скорее всего на рис была положена вовсе никакая не ящерица, а самый обыкновенный рак-кузнечик! Признаюсь, до сих пор не знаю, что это такое.

Нашему приятелю – доктору физико-математических наук и страстному российскому рыболову тоже довелось как-то поучаствовать в японской рыбалке. Коллеги по работе пригласили. Выдали ему специальную удочку с крючком, который сделан так, чтобы ни в коем случае не повредить рыбью губу. Забросил он крючок в воду, глядь, уж клюет. Вытащил рыбку, счастливый, довольный. Ему говорят: «Полюбовался? А теперь аккуратненько сними ее с крючка и брось обратно в воду. А потом иди в кассу, заплати энную сумму за причиненный рыбке моральный ущерб и удовлетворение собственных охотничьих инстинктов». Оказалось, чем больше выловишь рыбок, тем более ощутимы будут твои финансовые потери – что поделать, за удовольствие нужно платить. Зато японские экологи и защитники прав животных довольны: рыбным промыслом должны заниматься профессиональные рыбаки, а все остальные – платить и кушать. В стране, где практически каждое растение, посаженное человеком, пронумеровано и запротоколировано, а законопослушные граждане не срубят без разрешения не то, что дерево, даже веточку в лесу, экологам есть, где разгуляться и что защищать.

Но традиции есть традиции, и методы приготовления национальных блюд «зелеными» не контролируются. А на мой, не столь утонченный взгляд, можно бы и поконтролировать. Ресторанчик, в который нас пригласили на обед в честь очередного национального праздника, специализируется на суши. Так называются блюда из риса, покрываемого кусочками разного вида сырой рыбы. В больших ресторанных аквариумах – целый подводный мир, представителей которого вылавливают по первому твоему требованию и через несколько минут подают к столу. Вот повар достает с помощью сачка из воды упитанную скумбрию, виртуозным движением ножа срезает со спины филейные части, оставляя нетронутыми плавники, и пускает ошалевшую рыбину обратно в аквариум, но уже в другой, в тот, где плавают ее товарки, такие же, как эта, с заголенными, просвечивающими на свету ребрами и хребтом. Зрелище фантасмагорическое, не для слабонервных. Над этими бедолагами, конечно, позднее смилостивятся и тоже съедят, но уже за другую, более умеренную цену. А может быть, подадут к столу в виде сашими, то есть тем же способом разделанную рыбу, живую, уложат на блюдо со льдом, пришпилят деревянной палочкой, чтобы не дергалась, а зияющие ребра укроют тонко и красиво нарезанным филе… Говорят, что в Австралии данное блюдо также любимо, но, в отличие от Японии, «объявлено вне закона»: в ресторанах его не отведать – запрещено, ибо подобное обращение с живой рыбой считается живодерством.

Вы когда-нибудь слышали о фугу? Так называют эту рыбу в Японии. Она считается здесь самым большим деликатесом, и подают ее только в самых лучших, самых дорогих ресторанах. Готовить рыбу фугу могут только повара, имеющие государственную лицензию. Дело в том, что фугу потенциально смертельна для человека, ибо содержит яд – тетродотоксин. Наименьшее его количество – в филейных частях, взятых со спины. Именно их и едят. Но как бы ни старались повара, каждый год в Японии умирает около ста гурманов, полакомившихся небрежно приготовленным блюдом из фугу. Почему люди идут на такой риск, когда вполне могли бы ограничиться блюдом омаров или креветок?

Именно этим кулинарным вопросом я была озабочена накануне поездки в Японию, когда прочитала о таинственной и смертельной фугу. Неужели это так вкусно, что и устоять невозможно? Сведущие люди объяснили, что дело совсем не во вкусе, что он здесь вообще не играет никакой роли. То, чего ищут любители фугу, – это вполне законные наркотические ощущения. В одной из прочитанных мною книг о приготовлении фугу было написано следующее: «Смысл заключается в том, чтобы не избавляться от токсина полностью, а оставлять его как раз достаточно для того, чтобы вызвать у обедающего чувство легкой эйфории. Легкое опьянение, легкое головокружение, легкое ощущение онемелости вокруг рта…»

Теоретически неплохо подкованная, я тем не менее попыталась уточнить сведения по заинтересовавшему меня вопросу непосредственно у аборигенов. Кого бы ни спрашивала, в ответ слышала восторженные восклицания: «О, фугу! Конечно, знаю. Это очень-очень-очень вкусно. Наркотик? Ни в коем случае! Опасная? Нет, просто очень вкусная, но и очень дорогая рыба!» Оказалось, никто из опрошенных мной японцев в жизни своей эту фугу не ел, но наслышан о ней предостаточно. Лишь один наш знакомый – господин Кацуя Иноуэ, директор лаборатории в Институте молекулярных исследований – был знатоком фугу не понаслышке. И именно ему принадлежала идея накормить надоедливую и привередливую иностранку этой самой фугу, чтобы вопреки всяким домыслам на деле продемонстрировать исключительные вкусовые качества национального деликатеса.

Сказать, что я струсила, – это значит ничего не сказать. Но не позориться же в самом деле, когда на тебя смотрит как минимум десять пар японских глаз – именно столько приглашенных «на фугу» сотрудников лаборатории, где работал мой муж, собрал в тот вечер гостеприимный Иноуэ-сан. И, конечно же, стол ломился от изысканных, красиво сервированных угощений. Но право испробовать первый кусочек драгоценного лакомства принадлежал гостю, то есть мне. Только после того, как проглочу кусочек (таков ритуал), я должна была предложить дегустируемое блюдо соседу. А до тех пор – в знак уважения – никто к нему не притронется. Похолодев, я вспомнила напутствие подруги-биолога: «Тетродотоксин – яд нервно-паралитический, действует мгновенно, так что воздержись, не ешь первой»… Но выбора не было…

Проглотив тонюсенький, почти прозрачный ломтик сашими, щедро приправленный особым соевым соусом, ничего особенного я не ощутила. Вкус тоже был не бог весть какой. Во рту рыба не таяла, наоборот, осталось стойкое ощущение вязкости. Убедившись, что вполне жива и здорова, я осмелела и съела еще кусочек, затем другой… Почувствовала, как слегка немеет во рту, а в груди разливается приятная теплота. И стало мне так замечательно, так хорошо! Вот оно! То, ради чего японские гурманы рискуют жизнью…

Я самым тривиальным образом впала в эйфорию. Но разве это чувство передашь, разве об этом расскажешь? Поверьте, в японскую рулетку каждый должен сыграть сам!

Перламутровые сокровища

Я увидела его много лет назад, а потом прочитала о нем статью в немецком журнале, название которого забыла. Представьте себе: длинный-предлинный стол, покрытый белой скатертью. За этим столом на 28-м этаже