к подбородку, мы горим, горят наши отношения прямо сейчас. Синим пламенем.

— Привет, — еле-как выдавливаю возможно последнюю улыбку. Она ненастоящая.

— Меня отпустили сегодня пораньше с работы, могу к тебе заехать, покажешь новый кабинет… — и дальше я не слышала. Приводить Лео туда, где я трахалась с другим, где кто-то другой трогал его невесту, возможно бывшую невесту уже, но сути дела не меняет, я не могла. Перед глазами злосчастный стол. Я ничего не забыла.

— И я отпрошусь немного раньше, хорошо? — чтобы не всхлипнуть прям в трубку, не создать себе ненужных вопросов, почему плачу, прикрываю ладонью рот.

— Тогда, Джесс, я позвоню, когда буду выезжать. — Он не слышит, как дрожит голос, и за минутной радостью приходит омерзение. Скрываю от него правду. Шлюха.

— Буду ждать! — вытираю щёки и уже хочу завершить разговор, но не успеваю. Вдогонку летит фраза, убивающая наповал, напоминающая, что, как раньше, уже никогда не будет. Я потеряла его, а он этого не знает.

— Люблю тебя.

— И я тебя… — только трубка возвращается обратно, ноги сами подгибаются, разрешая мне разбиться о холодный пол. Как работа, которую я раньше так любила, куда любила ходить, откуда с радостью брала документы и бумажки на дом, сейчас стала личным адом с сатаной в виде Мистера Стайлса? Неужели я успела продать душу?

Ну хоть сегодня у меня выходной, и я не уйду из офиса оттраханной, не оставлю нижнее бельё в его кабинете, не буду дрожать от предательского оргазма. Телу нравится, мне — нет. Я вне своей физической оболочки и мечтаю стать кем-то другим. Возможно надо было родиться где-то в Соединённых Штатах, там, где девушкам позволительно носить ковбойские шляпы, удобные, похожие на мужской стиль, сапоги, простиранные и потёртые джинсы. У меня было бы ранчо, лошади, которые никогда бы не были обделены моим вниманием, накормлены, напоены, в конюшне всегда свежее сено и чисто. Вот только я — Джессика Кинг, неофициальная подстилка босса, привязанная к работе, уже вскоре лишённая будущего мужа. Привыкай!

Не чувствуя ног, без остатка, без усталости направляюсь к лифту, принимая слова прощания своих коллег. Хочется крикнуть: «Бегите! В том кабинете заседает сам дьявол», но я улыбаюсь и плетусь дальше. Я ведь сама подарила ему ключик от каждого сердечка сотрудника, показала, как надо обходиться с той или другой личностью, устроила чёртов корпоратив, а затем на десерт преподнесла и себя. Шлюха. Шлюха. Шлюха. Раздвинула ноги — «Получишь свою премию». Отработала заслуженно, отдав в очередной раз себя. Даже смешно.

А он… Лео. Стоит такой неотразимый, лучший мужчина для каждой принцессы, хорошо, что не с букетом моих любимых цветов, иначе я бы в ногах валялась у него, а сейчас можно просто убрать все чувства на задний план и признаться. Но только как? «Лео, извини, я трахалась на стороне». Звучит грубо, но зато правдиво. Другой вариант: «Было всего два раза, но это ничего не значит, я люблю только тебя…» — такое подойдёт шлюхе, которая водит за нос мужиков. Но мне нужен только он.

— Погода нам сегодня благоволит, — парень указывает на тучи, уходящие в другую часть города. Лучше бы шёл дождь, придал бы драматизма.

— Да, благоволит… — потерянно повторяю за ним, наблюдая, как он по-джентльменски открывает дверцу машины и глазами указывает на «моё» место.

— Как дела на работе? — парень первым заводит разговор, но неудачно.

— Давай поговорим о чём-нибудь другом.

— Хорошо, — косится непонимающе, — Сегодня звонили по поводу аренды ресторана, надо внести остаток, ну, и съездить посмотреть, как там дела обстоят.

— Ага, — болезненно морщусь, ведь Лео задевает вопрос свадьбы. Её не будет.

— Ты не хочешь говорить? Устала? — его напыщенная, но искренняя забота моментально раздражает. Почему он не ясновидящий? Почему не почувствовал, что случилось? Сказать об этом — подписать себе смертный приговор.

— Хватит! Останови машину! — вытягиваю руки вперёд и чуть ли не впиваюсь в салон автомобиля. Я даже и пяти минут не смогла продержаться в состоянии «на иголках».

— Что?! Что случилось!? — парень максимально аккуратно, но всё равно резко паркуется около незнакомого кафе. Мы были на полпути к дому.

— Я не могу так больше… — отстёгиваю ремень безопасности и хочу уже открыть дверь, сбежать от разговора, как Лео щёлкает со своей стороны кнопочку, лишая любого возможного побега, — Выпусти меня. Лео! Ну, пожалуйста, выпусти.

— Нет, сначала ты расскажешь, что случилось.

— Я переспала с другим! — резко выпаливаю, не веря, что именно сейчас, именно ему, именно в этой реальности, а не в другой возможной, я сказала это вслух, — И не один раз, а два. Это было против моей воли, но я… Я достигла пика оба раза. — Внезапно вся неловкость пропала. Хуже не станет.

Но его глаза наполнились сначала непониманием, затем обидой, и он остановился не на злости, а на разочаровании. Лучше бы меня унизили словами, ударили, вынесли ужаснейший громкий вердикт на всю улицу: «Шлюха!». Нет.

— Лео… — полушёпот срывается с моих губ, когда парень молча разблокировал дверь и холодно отвернулся в сторону дороги, готовый ехать, — Лео, скажи хоть что-нибудь.

— Ты можешь идти. — Самостоятельно, избегая контакта со мной, открывает дверь со стороны пассажирского места и кидает взгляд на тротуар, — У-хо-ди.

Он никогда не отличался резкостью характера, толком старался не грубить, лишь мельком летали колкие фразы, но очень редко в мою сторону. Ну почему он не опускается до истеричных мужчин, которые бы такую «верную» невесту оттаскали по всей улице за волосы, устроив знатное шоу? Почему не оставил синяк под глазом, смачный такой фингал, который замазать даже лучшим тональным кремом не получилось бы? Прославилась бы в офисе. Чёрный пиар тоже пиар.

А я просто была выгнана из машины на улицу, где даже нет какого-нибудь противного дождя. Тело жаждет наказания, душа не терпит принять исповедь, осознание ошибок. Пусть меня собьёт машина. Предаст друг. Уволят с работы. Пусть сделают всё ещё хуже, зато я с угрюмой рожей смогу сказать: «Это всё карма». Только я не буддист, в это никогда не верила, поэтому, ловя красные светофоры, проходя мимо шумных пьяных компаний, угрожающие всей улице, медленно шла домой, где всё напоминать будет только о нём. А ему ничего обо мне не напомнит. Возможно, конечно, что друзья по доброте душевной, дабы успокоить, скажут: «И так было понятно, что она — шлюха». Скажите это уже хоть кто-нибудь.

Зарылась носом в его подушке, надела его рубашку, достала бутылочку вина, бокал из свадебного сервиса, всё равно, свадьбы не будет, и немного пригубила. Да так пригубила, что развезло