Когда он прикасается, ее сразу в жар бросает, даже от самых рядовых прикосновений — взял за руку, придержал за локоть. А вспоминать, как он держал ее за талию, когда она чуть не растянулась перед ним, вставая с кресла, Саломия вообще без содрогания не могла — ее будто электрошокером изнутри ударили. Хорошо, он быстро ее выпустил из рук. А ей хотелось, чтобы не отпускал…

Она так скоро лишится рассудка, нужно срочно вернуться в привычную колею, когда Никита скользил по ней безразличным взглядом, равнодушно отмалчивался не пытался шутить, а тем более, извиняться. То ли она привыкла, то ли включались какие-то внутренние защитные механизмы, но его холодность воспринималась намного легче, чем даже самые незначительные знаки внимания. Может, это потому что тогда она не начинала представлять, что было бы, если бы этот брак был настоящим, а главное, ее бы не мучила ревность?

Саломия никогда не влюблялась «по-взрослому», как выражалась Катька. Скорее, с ее стороны это был больше интерес, а отвечать на ухаживание, когда в сердце спокойно и тихо, не хотелось. Она мечтала влюбиться сама, влюбиться так, как пишут в книгах, когда хочется летать и все вокруг кажется прекрасным и красочным. Только действительность оказалась другой.

Летать Саломии не хотелось совсем, а вот когда она представляла в руках своего любимого мужчины его девушку  — ну и что, что та была раньше, до Саломии, — ей казалось, сердце сжимают невидимые тиски, и из него понемногу вытекает жизнь, ее жизнь. И все, что ей оставалось — ждать, либо когда ослабнут тиски, либо когда жизнь по капле вытечет без остатка.

Саломия поднялась, кое-как стащила с себя платье и направилась в душ  — как хорошо, что он здесь у нее свой собственный, наверное, ей выделили одну из гостевых комнат, и теперь не придется бродить по дому, завернутой в полотенце.

Вода не смыла тяжести с души, но телу стало легче, Саломия достала из чемодана чистую одежду и разобрала кровать. Ей ведь не надо изображать заботливую жену и бежать готовить мужу завтрак? Тем более, она слышала, что здесь кухней заправляет Ирина, у нее в подчинении целый штат прислуги, вряд ли у Саломии появятся обязанности, связанные с домом. Значит, она будет спать столько, сколько захочет.

Через плотно закрытые шторы пробивались первые солнечные лучи, долго они завтракали с Никитой! Саломия снова вспомнила его странный взгляд, которым он словно ощупывал ее всю, когда она делала вид, что на него не смотрит, а сама наблюдала из-под опущенных век. И понимала, что если они не вернутся к прежнему отстраненно-холодному общению, она рискует окончательно утонуть в его глазах, которые сегодня с утра казались совершенно синими, как будто в голубую краску капнули темно-синего индиго. Нужно обязательно нарисовать его таким, каким он был утром, в рубашке с закатанными рукавами и костюмными брюками. Без пиджака, потому что пиджак отдал ей. Зато можно пририсовать покемона. Саломия улыбнулась и так и уснула, представляя Елагина за столиком «Макдональдса» с желтым покемоном в руке.

Саломия выжидала в своей комнате, поглядывая на часы. В ее пребывании в доме Елагиных был один-единственный плюс — университет находился в нескольких кварталах, пешком минут десять от силы, поэтому она могла себе позволить дождаться, пока все уйдут, а потом спокойно выходить из комнаты. Так шансы пересечься с кем-нибудь из старших Елагиных оставались мизерными, а возможность встретить Никиту и вовсе стремилась к нулю. Поэтому она очень удивилась, когда, сбежав с лестницы, чуть не влетела с разгона прямо в широкую грудь своего фиктивного супруга.

— Ты хоть иногда под ноги смотришь?  — спросил тот недоуменно. — Убьешься еще. Я тебя жду, идем, разговор есть.

Супруг взял ее за локоть и потащил в гостиную, она пробовала упираться, но увидев родителей Никиты, присмирела и послушно подошла ближе.

— Саломия, мы тебя чем-то обидели?  — спросил старший Елагин тоном, от которого она сразу почувствовала себя маленькой девочкой, разрисовавшей фломастерами новые обои в прихожей.

— Нет.

— Тогда почему ты не выходишь ни к завтраку, ни к ужину, мы даже не всегда знаем, дома ты или нет.

— А зачем это вам? — искренне удивилась Саломия. — Я завтракаю у себя в комнате, ужинаю когда у бабушки, когда тоже в комнате. Я ведь… Я ведь не по-настоящему с вами живу.

Она увидела, как дернулся старший Елагин, вспыхнули глаза Ирины и скривился младший.

— Ты живешь, может, и не с нами, но в нашем доме, ты можешь пользоваться всем, что здесь есть, и в холодильнике брать все, что там есть. Вообще, что значит, завтракаешь в комнате? Где ты берешь еду, ты за эту неделю ни разу не входила ни в столовую, ни в кухню, я специально проверял.

— Я купила электрочайник, утром пью кофе с сыром, здесь наверху есть маленький холодильник, я складываю свои продукты туда.

— Так значит это ты складируешь там все те микроскопические сырочки, это и есть твоя еда? — насмешливым тоном спросил Никита и добавил, не удержавшись: — Вообще, этот холодильник для воды и пива, чтобы вниз не бегать.

— Извини, я не знала. Больше не буду ним пользоваться, поставлю себе в комнату маленький холодильник, если вы не возражаете, я видела такие, их в автомобили ставят. Можете вычесть с меня за электроэнергию.

— Саломия, что ты несешь! — не выдержал в сердцах Александр. — Ты слышишь меня? Я спрашиваю, почему ты отказываешься питаться в семье своего мужа, а она холодильник собралась покупать!

— Кого?  — Саломия поперхнулась и закашлялась.  — Какого мужа? У нас ведь фиктивный брак, он мне не муж.

Елагины переглянулись, обменялись одними им известными знаками и снова посмотрели на Саломию.

— Ты носишь нашу фамилию, — отрезал Александр, — и пусть ваш брак будет хоть трижды фиктивным, ты не должна чувствовать себя приемышем.

— Деточка, — вмешалась Ирина, ее голос звучал совсем жалобно, — это моя вина, нужно было сразу с тобой поговорить. Нам очень неприятно, что ты у нас чувствуешь себя так скованно.

— За меня можете не волноваться, — кивнула Саломия успокаивающе, — у вас ведь есть в компании сотрудники? Разве вы переживаете, что они едят на обед и на ужин? Так и я, вы меня наняли, я всего лишь на вас работаю, вот и вас не должно заботить...

 — Позволь нам самим решать, что нас должно заботить, а что нет, — не очень вежливо оборвал ее старший Елагин, и Саломия предпочла замолчать.  — Я тоже виноват, Ира, но я думал, кое-кто старше, а потому умнее. И дальновиднее,  — он посмотрел на сына, тот спокойно стоял, сунув руки в карманы и обпершись о стену, — а теперь вижу, что вы оба имеете слишком отдаленное представление о том, на что подписались.

 — Мы с Никитой все обсудили, — поспешила заверить его Саломия, при  этом Никита вопросительно выгнул бровь, — сразу после свадьбы. Наш брак фиктивный, мы не мешаем друг другу, как только я получаю наследство, мы тут же разводимся. Ведь так?

 — Похоже, вы оба не поняли, какого рода отношения должны вас связывать,  — покачал головой Александр и снова метнул недовольный взгляд в сторону сына. — Или правильнее будет сказать, какого рода отношения вам следует демонстрировать окружающим, хотя тебе, Никита, я не раз говорил.